Россия и Иран никогда не имели союзнических отношений. Иран всегда отличался на международной арене своим непредсказуемым поведением. Следовательно, Москва всегда будет наблюдать за действиями Тегерана с подозрением. Хотя российско-иранское сближение возможно, но на короткий промежуток времени, да и то это будет связано с их антиамериканской позицией.
Однако ошибаются те политические эксперты, кто думает, что это сближение перерастет в стратегическое сотрудничество. В 90-е годы Москва действительно финансировала и оказывала техническое содействие развитию ядерных технологий Ирана. Но не для того, чтобы тот превратился в ядерную сверхдержаву. Просто в Кремле полагали, что таким способом можно контролировать действия Тегерана.
У Ирана же явно иные цели. Очевидно, что военное, экономическое и политическое усиление Ирана не устраивает Россию. Его мощь будет распространяться на те регионы, которые традиционно находятся под контролем Москвы.
В первую очередь, это Центральная Азия, в которой мусульманский фундаментализм имеет глубокие корни. Существуют два проекта, посредством которых Иран может серьезно навредить интересам России в этом регионе.
Первое — это прокладка железной дороги (через Туркменистан), что приведет к активизации экономических связей Ирана с центрально-азиатскими республиками.
Второе — строительство газопроводов, которые станут альтернативой для Туркменистана и Казахстана: они будут экспортировать стратегическое топливо не через Россию, а через Иран.
Не по сердцу Москве и иранские претензии в Закавказье. Таким образом, сильный Иран — угроза не только США или Израилю, но и России.
В действительности, политика Кремля очень логична: сделать так, чтобы между Тегераном и Западом напряжение не ослабевало, поскольку в противном случае Иран мобилизует все свои возможности против России.
Видимо, Запад действительно рассчитывает на иранский газ для поставок в Европу в будущем. Однако снятие санкций с Ирана — что станет кардинальной переменой — вряд ли произойдет в скором времени. Дипломаты пессимистично настроены в отношении вероятности того, что Иран и мировые державы заключат окончательное соглашение к крайнему сроку 24 ноября.
Аналитики говорят, что Иран уже проиграл сопернику по Персидскому заливу — Катару — прибыльный экспорт сжиженного природного газа (СПГ) в Азию, где клиенты платят самые высокие цены, поэтому Тегерану приходится обращаться к Европе.
«Заинтересованность Ирана поставлять газ в Европу — очень большая. Часть иранских экономических и политических элит, как и западные компании, готовятся к окончанию санкций», — считает директор энергетических исследований в Королевском колледже в Лондоне Фрэнк АМБАХ.
А Марк ДУБОВИТЦ из американского «Фонда защиты демократий» полагает, что Иран стремится использовать ситуацию и в Ираке, и в России, чтобы добиться уступок от Запада на переговорах по ядерной программе.
«Вашингтону следует опасаться любых попыток подточить его позицию на переговорах посредством открытия любых новых экономических аварийных люков Ирану, пока не будет заключено всестороннее соглашение и не будет обеспечено его выполнение, которое демонтирует военную ядерную программу Тегерана», — заявил Марк ДУБОВИТЦ, который также являлся советником американских законодателей по санкциям.
Наиболее реалистичный маршрут для иранского газа в Европу — через Турцию, которая уже является иранским клиентом, хотя существующий трубопровод Тебриз-Анкара не достаточно большой для крупных экспортных поставок.
Иран также давно лоббирует строительство специально выделенного трубопровода, который бы соединил огромное газовое месторождение «Южный Парс» (его он делит с Катаром) с европейскими клиентами — так называемого «Персидского трубопровода».
При этом инвесторы в Европе, а также Еврокомиссия оказывают предпочтение более дешевому и политически менее спорному варианту импорта иранского газа в Евросоюз через Турцию по продленным трубопроводам, которые уже существуют или же разрабатываются в настоящий момент.
Такие крупные энергетические компании как французская Total и итальянская Eni в прошлом проявляли интерес к разработке «Южного Парса». Общие запасы месторождения оцениваются на уровне около 50 трлн кубометров — этого достаточно, чтобы покрыть европейский спрос в течение более чем 100 лет.
Независимые технико-экономические исследования показывают, что если санкции будут ослаблены и вскоре пойдут инвестиции, то Иран сможет поставлять 10-20 млрд кубометров газа в год в Турцию и Европу к началу 2020-х.
Сам Иран заявляет о готовности поставлять в Европу порядка 35 млрд кубометров в год. Для сравнения — Россия поставляет в Европу по 160 млрд кубометров.
По запасам газа Иран занимает второе после России место в мире (34 трлн кубометров, 17% всех мировых запасов), однако в силу известных причин не получает от этого выгоды.
Россия, естественно, не заинтересована в потери даже части рынка, но что она намерена предпринять в связи с этим пока не известно. Возможно, она попытается пойти по тому же пути, что и в случае с нефтью. Не желая пускать иранскую нефть на европейский рынок, Россия предложила Ирану сделку по схеме «нефть в обмен на товары».
По большому счету, для Ирана важнее отмена санкций и прямой выход на западные рынки. Бизнес есть бизнес. Вопрос в том, насколько новый Президент Ирана может позволить себе быть «героически гибким» и как далеко он может пойти в уступках Вашингтону, остается пока без ответа.
Важным моментом станет выбор Ирана: согласится ли он на сделку — некоторое послабление ядерных требований со стороны международного сообщества в обмен на выход на западные рынки — или будет жестко и до конца отстаивать свои «ядерные позиции», имея в резерве меморандум о торгово-экономическом сотрудничестве с Россией.
Иранский выбор станет ясен в ближайшие месяцы и будет, в конечном счете, зависеть от того, какой из игроков этой политической комбинации окажется готов предложить Исламской республике больше.
Заур РАСУЛЗАДЕ, специально для POLITRUS.com.
