Председательство Польши в ЕС, с начала которого минул месяц, стало одной из главных тем в рефлексии современных перипетий европейской политики. Актуальность временной, но важной «руководящей роли» Польши в Европе для России связана с целым комплексом непростых вопросов, от соответствующего решения которых многое зависит в ее экономическом развитии, характере взаимоотношений с окружающим миром. Достаточно отметить, что как раз в это полугодие Москва рассчитывает завершить переговоры с ЕС о вступлении в ВТО, а Евросоюз планирует продолжить разработку политики в отношении поставщиков энергии. О польском председательстве в ЕС мы беседуем с профессором Игорем ТОДОРОВЫМ — руководителем Донецкого областного отделения Украинской ассоциации европейских исследований, доктором исторических наук.
— Игорь Ярославович, польское председательство в ЕС породило в некоторых слоях российских элит рассуждения о том, что Польша может выступить в качестве «ворот в Европу» для России. Насколько, на Ваш взгляд, оправданы такие ожидания и чего ждет от польского председательства сама Украина?
— Председательствование того или иного государства в Европейском союзе уже не несет прежней смысловой нагрузки. После вступления в силу Лиссабонского договора 2008 года роль страны-председателя ЕС существенно снизилась. Польша проводит достаточно прагматическую политику в отношении России и Украины. Правда, в течение своего президентства в Евросоюзе Польша намерена завершить переговоры по соглашению об ассоциации ЕС с Украиной. Но времена безоглядной адвокации Украины в ЕС прошли. Польша, безусловно, и впредь будет способствовать вступлению Украины в Евросоюз, хотя называть ее «адвокатом» — неправильно. Об этом сказал новый Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Польша в Украине Генрик ЛИТВИН. Поэтому украинские ожидания не совсем оправданы. А российские — тем более! Ведь мнения части элит России относительно «ворот в Европу» фактически лишены смысла, так как официальная внешняя политика РФ не направлена на интеграцию в ЕС.
— Предыдущее венгерское председательство ознаменовалось неудачной попыткой подготовить саммит Восточного партнерства. Что же явилось камнем преткновения?
— Проект «Восточное партнерство» изначально имел определенные дефекты обусловленные как существенными различиями шести партнеров (Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Молдовы и Украины), так и очень скромным его финансированием. Однако неудачная попытка провести саммит Восточного партнерства во время председательствования Венгрии обусловлена не только этим. Внутренние экономические кризисные явления внутри ЕС и прохладное отношение к проекту со стороны основных «доноров» Унии также обрекли саммит на неудачу.
— Сейчас ведется подготовка такого саммита, который планируется на сентябрь в Варшаве. Какие вопросы станут главными в повестке дня, и с чем поедет на форум украинская делегация?
— Председательствование в ЕС одного из инициаторов «Восточного партнерства» вселяет некоторый оптимизм относительно проведения саммита в Варшаве. Украина, прежде всего, будет стремиться использовать площадку форума для получения добавленной стоимости по основным направлениям своего сотрудничества с ЕС: подготовка соглашений об ассоциации, зоне свободной торговли и либерализации визового режима. Украина также надеется на одобрение своего предложения об увеличении количества денег, предусмотренных в бюджете ЕС на нужды программы «Восточное партнерство». Министр иностранных дел Польши Радослав СИКОРСКИЙ заявил о намерениях своей страны на саммите «Восточного партнерства» — стремиться получить для Украины определенную перспективу членства в ЕС.
Реализация «Восточного партнерства» должна осуществляться в рамках четырех платформ: демократия, эффективное управление и стабильность; экономическая интеграция и сближение с нормами ЕС; энергетическая безопасность; межличностные контакты. Украина заинтересована в том, чтобы «Восточное партнерство» превратилось в действительно эффективный механизм приближения нашей страны к ЕС. Масштаб евроинтеграционных обязательств Украины сопоставим с обязательствами стран-кандидатов на вступление в ЕС. По-прежнему для моей страны принципиальным является вопрос получения четкого политического сигнала — признание со стороны ЕС европейской перспективы Украины.
— Как Вы относитесь к точке зрения, суть которой в следующих тезисах: расширение стратегических экономических возможностей ЕС связано с ростом тихоокеанских, а не восточно-европейских рынков; Брюсселю, чтобы обеспечить надежные поставки энергоносителей, совсем не обязательно тратить силы на консолидацию демократий в России, Украине или Азербайджане — им вряд ли удастся переориентировать экспорт на другие рынки, кроме европейского; поэтому исполнительные институты ЕС заменили лозунг «продвижения» демократии на постсоветском пространстве на лозунг «поддержки» демократии там, где есть что поддерживать?
— Европейский Союз, безусловно, опирается на общие европейские ценности, среди которых демократия и права человека занимают не последнее место. Тем не менее, в реальной политике всегда был и остается значимым здоровый прагматизм. Несомненно, поддержка демократии, в первую очередь, коснется стран, где еще есть, что поддерживать — Грузии, Молдовы, Украины. В тоже время активизируется сотрудничество ЕС с Туркменистаном без каких-либо упоминаний демократии.
— В своем многозначительно озаглавленном исследовании «Интеграция или имитация? Политика ЕС по отношению к восточным партнерам» автор Катаржина ПЕЛЬЧИНСКА-НАЛЕЧ утверждает, что ЕС не рассматривает интеграцию с восточными соседями как проблему, достаточно важную для существенных инвестиций. Что удалось сделать в Украине в рамках программ и проектов «Восточного партнерства»?
— Кое в чем можно согласиться с таким мнением, ибо существенные инвестиции со стороны ЕС связаны не столько с возможностями Унии, сколько с внутренней ситуацией в странах восточного партнерства. Системная коррупция весьма ограничивает вклады в экономику стран «Восточного партнерства». Украина особенно выделяется масштабами коррупции. В силу этого достижения Киева в рамках «Восточного партнерства» весьма скромны. Украина за два года существования «Восточного партнерства» особо не продвинулась от разговоров к конкретным действиям. Наметилась реализация программ институционального и регионального развития, а также интегрированного управления границами. В ближайшее время программа «Восточное партнерство» в Украине должна сосредоточиться на поддержке независимых научных, образовательных учреждений и местных органов самоуправления.
— ЕС и Украина намерены завершить в этом году переговоры о ее вступлении в Зону Свободной Торговли. Если соглашение будет подписано, сколько времени потребуется для его ратификации 27 членами ЕС?
— Очень важно, что существует политическая воля с обеих сторон действительно завершить процесс подготовки Соглашения об Ассоциации, составной частью которого является соглашение о Зоне свободной торговли. Однако в силу ряда технических моментов вряд ли соглашение будет подписано на декабрьском саммите Украина-ЕС. В лучшем случае — парафировано.
Что касается вступления его в силу после ратификации парламентами всех 28 стран членов ЕС (как известно, до 2013 года к Европейскому союзу присоединится Хорватия), то процесс, по моему мнению, затянется минимум на 2-3 года. Причем, несомненно, будут влиять политические факторы: состояние демократии и прав человека в Украине, в частности, прозрачность парламентских выборов будущего года, а также особенности двусторонних отношений (например, непредсказуемой является позиция Чешской республики в связи с никому не нужным обострением отношений в последние месяцы, причем про украинской инициативе).
— Премьер-министр Украины Николай АЗАРОВ заявил: «Мы готовы в течение 10 лет отказаться от географических названий». От каких названий придется отказаться Украине и в каких целях?
— Переговоры о создании Углубленной и всеобъемлющей зоны свободной торговли между Украиной и Европейским союзом имеют одну из острых проблем — географические названия. ЕС не возражает против обеспечения защиты географических названий Украины на своей территории, но одновременно настаивает на взятии Украиной под охрану всех без исключения географических наименований ЕС на вино, винодельческую, алкогольную и сельскохозяйственную продукцию и продукты питания. Этот список содержит около трех тысяч позиций, тогда как список украинских наименований содержит всего два названия вин — «Солнечная долина» и «Новый мир». То есть, Украина будет вынуждена отказаться от таких названий, как «шампанское», «коньяк», «портвейн», «мадера» и т.п.
Нашей стране удалось добиться компромисса относительно этого вопроса: то есть еще на протяжении 10 лет будут сохраняться эти названия. Украине удалось отстоять свое право на использование названия «кагор». Претензии Польши относительно эксклюзивности названия «водка» не были поддержаны ее коллегами по ЕС. (Но если что, Украина легко может использовать термин «горилка»).
— Период президентства Виктора ЯНУКОВИЧА неоднозначно оценивается наблюдателями и политиками с точки зрения движения Украины курсом европейской интеграции. Одни говорят, что декларации о намерениях перевешивают реальные дела, другие, как это было во время последнего визита в Украину главнокомандующего объединенными вооруженными силами альянса в Европе адмирала Джеймса СТАВРИДИСА, считают, что при ЯНУКОВИЧЕ интенсивность контактов по линии Украина–НАТО возросла, несмотря на провозглашенный внеблоковый статус Украины. Каково, на Ваш взгляд, реальное положение дел?
— Безусловно, Виктор ЯНУКОВИЧ объективно остается постсоветским руководителем. В то же время, геополитические реалии заставляют его решительно проводить евроинтеграционную политику. Кстати, реальное продвижение в этом направлении часто саботируется чиновниками разного уровня. Импульсы активизации ведущего вектора внешней политики, как правило, исходят непосредственно от ЯНУКОВИЧА, КОЛЕСНИКОВА, КЛЮЕВА…
Что касается сотрудничества с НАТО, то, действительно, его практическое наполнение стало более интенсивным. И никакого противоречия с Законом об основах внутренней внешней политики от 1 июля минувшего года (провозгласившего так называемый «внеблоковый статус Украины») нет! Статья 11 этого закона акцентирует внимание на продолжении особого партнерства с НАТО, закрепленного еще Хартией 1997 года. Однако следует признать, что современное углубление практического сотрудничества почти не касается политических аспектов.
—— Как в очередной раз продемонстрировала недавняя норвежская трагедия, терроризм не боится ни крылатых ракет, ни грозных танков. С какой целью противоракетный американский крейсер «Монтерей» появился в Черном море на «Си Бриз — 2011», учениях антипиратской направленности? Привычка американских военных действовать по принципу «заплати и все дозволено» вряд ли кого уже удивляет, но разве украинский МИД не мог заранее просчитать реакции российских коллег на «появление в непосредственной близости от наших границ элементов стратегической инфраструктуры США»? О чем в таком случае свидетельствует этот эпизод с точки зрения оценки характера российско-украинских отношений?
— Украино-американские учения «Си Бриз» проводятся ежегодно, с приглашением других стран, как членов, так и партнеров НАТО. Последние годы Россия регулярно отказывается от приглашений. Не вдаваясь в военные тонкости, участие в учениях американского крейсера является исключительно прерогативой двусторонних украино-американских отношений. Российская реакция, как мне кажется, была не совсем адекватной. Выходит, что Россия считает США своим врагом! А где ж тогда «перезагрузка» российско-американских отношений? Впрочем, это вписывается в контекст очередного охлаждения отношений РФ-США в последнее время.
Что касается украино-российских отношений, то и здесь, вероятно, можно говорить об определенном охлаждении. Существенные односторонние уступки Украины: продление базирования ЧФ РФ на территории Украины до 2042 года (что находится в противоречии с Конституцией страны), отказ от евроатлантической интеграции не умерили аппетитов нашего северо-восточного соседа. Напротив, проводится активная политика по недопущению дальнейшей европейской интеграции Украины: попытки втянуть в Таможенный союз, угрозы экономических санкций, претензии на украинскую газотранспортную систему… Весьма вероятно, что политические судебные процессы последнего времени направлены на дискредитацию Украины перед ее европейскими партнерами. В основе этого, как мне кажется, лежит сознательное или скорее, подсознательное нежелание, а может быть, и неспособность российского общества и российских элит признать право Украины на независимость.
***
В последнем с профессором, с одной стороны, можно согласиться — не хочет Россия проигрывать геополитическую и геоэкономическую конкуренцию в своем ближайшем окружении. И это право России и россиян, тоже, видимо, настала пора признать, как и право Украины на независимость. Беда в том, что между правом и его фактической реализацией — всегда определенная дистанция. С другой стороны, реакция России на украино-западное сближение пять лет назад и сегодня — как говорят в Одессе, «две большие разницы». Принято считать, что начало ХХI века ознаменовалось новыми вызовами и угрозами существованию человечества. Но исчез ли извечный географический вызов — вызов пространства? Сможем ли мы его преодолеть в нашей дальнейшей истории?
Вячеслав ЯГУБКИН, специально для PolitRUS.
