В 2013 году политическая элита и общественность Украины вновь оказались на распутье. Отдать ли предпочтение логике экономической целесообразности или сохранить верность политико-идеологической практике молодой украинской государственности? Сущность возникшего выбора вовсе не сводится к банальной дилемме: вступление в Таможенный союз, предлагаемое Россией, или новый шаг в экономической интеграции с Европой. Выбор требует определиться в приоритетах стратегии развития страны.
Однако значительная часть политической элиты Украины, равно как и широкой общественности, искренне убеждена, что можно бесконечно долго уклоняться от выбора стратегии национально-государственного развития, лавируя, торгуясь, а иногда и шантажируя то Россию, то Европу или требуя «тайм-аут» на пару-тройку лет, то есть право «забыть» о существующих в Украине проблемах.
При этом Киев при каждом удобном случае демонстрирует статус суверенного — и непременно европейского — государства, устраивая информационно-дипломатические демарши всякий раз, когда кто-то пытается усомниться в его подлинности. Трудно не увидеть в этом проявления болезни политической инфантильности, поражающей все молодые государства, особенно лишенные в новой и новейшей истории исторического опыта собственной государственности.
Что касается Украины, то одна из причин этого заключается в сравнительно комфортных условиях ее существования в составе СССР, когда отсутствие необходимой свободы действий при сверхцентрализации управления дополнялось отсутствием государственно-политической ответственности у политической и экономической элиты советской Украины.
Увы, большинство новой элиты, кардинально изменив идеологию и получив статус собственников, часто монопольных, не порвало с советской традицией: оно по-прежнему не хочет брать на себя бремя не кланово-корпоративной, а государственной политической ответственности.
Ныне в Украине по-прежнему модно изображать советский период ее истории как сплошную полосу насилия, нищеты и унижения. Не вдаваясь в дебаты о прошлом, заметим: и для власти, и для народа Украины демонизация и мифологизация ее новейшей истории сыграли злую шутку.
С одной стороны, они породили иллюзии, что в поезд национальной государственности можно легко и без особых хлопот сесть на любом историческом полустанке. Объективный наблюдатель признает, что даже Польша, имея несравненно больший исторический опыт государственного суверенитета (хотя и меньший социально-экономический потенциал, чем Украина), не смогла без проблем удобно устроиться в экспрессе интегрированной европейской государственности.
С другой стороны, исторические иллюзии не позволили осознать, что, обладая наилучшими среди бывших республик СССР цивилизационными (научными, инфраструктурными, технологическими) и социокультурными предпосылками для самостоятельного развития, Украина не смогла их использовать и по многим позициям оказалась позади России, Белоруссии, Казахстана, не говоря уже о ее европейских соседях (Польше, Словакии, Венгрии).
Сегодня продолжение политических игр украинской элиты между Европой и Россией, убежденность в том, что можно сколько угодно уклоняться от самостоятельного политического выбора, грозит не только коллапсом экономики Украины, но и ставит вопрос о сохранении территориальной целостности страны.
Можно сколько угодно проклинать политику «большевистских диктаторов», но нельзя не признать, что сохранение Украины в ее нынешних — сталинско-хрущевских — границах в наибольшей мере отвечает интересам украинского народа. Это сохранение нельзя обеспечить ставшей уже привычной для Киева политикой противоречивых метаний, обещаний, от которых тут же отказываются, стремлением получить односторонние преимущества, не связывая себя какими-либо обязательствами.
Ответственность за выбор стратегии национального развития предполагает осознание всех возможных последствий сделанного выбора, их анализ и поиск вариантов решения возникающих проблем. В случае дальнейшего сближения с Евросоюзом, предоставления режима свободной торговли Украине придется либо смириться с ролью аграрно-сырьевой периферии Европы, войти в период длительной индустриальной деградации, либо найти пути и средства модернизации экономики, которая не обещает быть ни легкой, ни быстрой.
Улучшит ли эта интеграция уровень и качество жизни большинства украинцев в ближайшие годы, хватит ли у них терпения ждать отдаленных благ европеизации? Не приведет ли это к сепаратизму Юга и Востока страны, к требованиям автономии этих регионов?
Наконец, и элите и гражданам Украины придется без гнева и пристрастия ответить на вопросы о том, в какой мере их страна может решать свои экономические проблемы без прежнего российского участия.
Аналогичным образом вступление в Таможенный союз повлечет не только изменение формата экономических отношений Украины и Европы, но и поиск ответов на вопросы, которые Киеву регулярно задают из Львова. Вряд ли эти вопросы будут сформулированы ультимативно: отделение Галиции (Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской областей) неизбежно повлечет дальнейшую дезинтеграцию.
Не исключено, что в случае принятия радикальных решений Закарпатье предпочтет сближение с Венгрией, Буковина — с Украиной, Волынь – с Белоруссией или с Украиной. Оказавшись в гордом одиночестве, Галиция столкнется с проблемой признания ее суверенитета в Европе.
Решение ее не будет простым: угроза внутреннего сепаратизма служит сдерживающим фактором для многих европейских правительств, к тому же Варшава вряд ли откажется от традиционных исторических претензий на Галицию. Перспектива полонизации едва ли станет желанным подарком для молодой «украинской» государственности.
Обозначенные нами проблемы административно-территориальной целостности Украины нельзя считать неразрешимыми. Субэтнические и культурно-идеологические различия могут быть урегулированы предоставлением режима автономии. В конце концов, автономия Крыма еще не погубила украинское государство. Очевидно, что автономия Галиции будет менее болезненной для целостности страны, чем автономия Востока и Юга.
К тому же, кажется, кто-то во Львове просил Киев забрать все, оставив «подлинным украинцам» только идеологию? Конечно, буквальное исполнение такого требования нельзя считать целесообразным, но напомнить сторонникам «самостийности» о реалиях экономической жизни Украины и их вкладе в национальную экономику необходимо.
Так или иначе нынешняя власть в Киеве слишком слаба и неэффективна, чтобы создать в стране единое правовое поле в соответствии с современными демократическими стандартами европейского образца, без чего невозможно унитарное государство.
Киев не может навести правовой порядок, справившись с разлагающей власть коррупцией и дискредитирующим страну воинствующим национализмом. В этой ситуации автономизация Украины — предпочтительное решение для сохранения ее государственности.
Будет хуже, если бравые парни из Галиции начнут стихийно устанавливать подлинный «украинский порядок» за ее пределами, а шахтеры и металлурги Донбасса, повинуясь порыву страсти, «учить толерантности» галичан на улицах Львова и Тернополя.
«Казус» Таможенного союза может стать для украинской политической элиты, а возможно, и для граждан Украины, «моментом истины», пониманием того, куда именно движется поезд украинской государственности и в каких классах совершают «верхи» и «низы» это историческое путешествие.
Александр СТРИЗОЕ, д.ф.н., профессор ВолГУ.
