Драматическая досрочная отставка президента Республики Дагестан Магомедсалама МАГОМЕДОВА и назначение на его место (с приставкой «и.о.») Рамазана АБДУЛАТИПОВА вызвали волну оценок в экспертном сообществе. Но вне внимания большинства комментирующих осталось новое место работы МАГОМЕДОВА: одним и тем же Указом Президент РФ не только досрочно отправил его в отставку с поста главы Дагестана, но и назначил на пост заместителя главы своей администрации — на одну из высших должностей федерального уровня. Сейчас у главы Администрации Президента РФ имеется всего четыре зама.
Это назначение, как мне представляется, имеет огромное значение, много большее, чем отставка с поста президента Дагестана. Отставок глав регионов было много, но это назначение уникально в системе российских властных отношений, и полностью меняет сложившиеся правила игры.
Катастрофическое положение в области экономики и безопасности, культурное отторжение большей части населения Северного Кавказа от метрополии и, наоборот, культурное и национальное неприятие выходцев из Северного Кавказа значительной частью населения собственно России — известно всем, об этом много писали.
Намного менее осознается другой процесс — отторжение северокавказской элиты. Между федеральной и местными элитами существует зеркальный потолок, даже не просто зеркальный потолок, они движутся расходящимися путями, это два различных направления. Карьерные пути элиты национальных республик, в первую очередь, элиты Северного Кавказа, и федеральной элиты — совершенно различны.
В Советском Союзе элита национальных республик была интегральной частью общеимперской, общесоветской элиты, центральная и региональная номенклатуры не разделялись, это было единое целое. Ни у кого не вызывало никаких вопросов, когда, скажем, азербайджанец Гейдар АЛИЕВ, казах Динмухамед КУНАЕВ или грузин Эдуард ШЕВАРНАДЗЕ занимали высшие посты во властной иерархии Советского Союза. Выходцы из северокавказских регионов в высших эшелонах власти в Москве вообще воспринимались как нечто естественное.
В современной же России разговоры о том, что Рамзан КАДЫРОВ может стать общенациональным лидером, занять место в Кремле, вызывают у российского общества шок, это рассматривается как нечто абсолютно нереальное и даже чудовищное. То есть существует очень четкая граница между элитами северокавказских республик, вообще национальных республик, и элитами федерального центра. Это непересекающиеся плоскости. И элита национальных республик не рассматривает федеральный центр, как то место, с которым она органично связана.
В свою очередь, представители нацменьшинств, такие как экс-глава МВД Рашид НУРГАЛИЕВ, министр обороны Сергей ШОЙГУ, мэр Москвы Сергей СОБЯНИН, вице-премьер Владислав СУРКОВ, глава МИД Сергей ЛАВРОВ — выступают и рассматриваются только как представители федеральной элиты, никак не связанные с национальными республиками, к титульным этносам которых принадлежали их родители.
Касается это всех национальных республик, не только Северного Кавказа. Например, Минтимер ШАЙМИЕВ. В Советском Союзе ему был бы обеспечен прямой путь в высший эшелон власти, а сейчас — он просто пенсионер. Можно вспомнить и Руслана АУШЕВА, и многих других руководителей. Сейчас в высших эшелонах общероссийской власти нет ни одного представителя Северного Кавказа.
Предшественник МАГОМЕДОВА, бывший глава Дагестана Муху АЛИЕВ, не получил после отставки вообще никакой должности на федеральном уровне. Чуть ли не единственный пример такого назначения — бывший президент Ингушетии генерал-лейтенант Мурат ЗЯЗИКОВ. После отставки три года, с 31 октября 2008 по 26 января 2012, он занимал невнятную должность советника Президента РФ, затем был переведен в кресло заместителя полномочного представителя Президента РФ в ЦФО. То есть, даже в этом единственном случае речь идет о второстепенной должности.
На момент распада Союза и в первые пост-советские годы в общероссийской правящей элите были представители Северного Кавказа. Но в процессе дальнейшей эволюции режима все они были или полностью вытеснены из власти — ярчайший пример тут Руслан ХАСБУЛАТОВ, бывший руководителем парламента, или переместились на сугубо местный уровень, как Александр ДЗАСОХОВ.
Не менее показательно и то, что среди представителей центральной власти в небольшом числе затесались и те, у кого в жилах течет «кавказская кровь», те, один из родителей которых был выходцем с Кавказа — например, СУРКОВ или ЛАВРОВ. Но эти люди не просто не афишируют свое кавказское происхождение, но с усердием затушевывают его. А их политические критики из числа «общественности», находящиеся вне властного поля (поскольку внутри этого поля публичное высказывание мнений невозможно), наоборот, всячески подчеркивают их происхождение.
Более того, имеется и обратный процесс: федеральный центр не может полностью контролировать назначения на уровни высшего эшелона власти на местах. Под относительно полным контролем Москвы остались лишь назначения в спецслужбах, хотя здесь также происходят достаточно интересные процессы. МВД подконтролен Центру в значительно меньшей мере.
То есть, кризис российской системы власти выражается и в том, что федеральный центр уже не может назначать элиту на Северный Кавказ, и вообще в национальные республики. Имеет место не только невозможность рекрутинга кадров из республик в Москву, но и невозможность назначения Москвой своих людей во многие национальные регионы без согласия их элит.
Собственно говоря, этот процесс начался еще в последние годы существования СССР, и стал одной из причин его окончательного распада. То, что в СССР процесс приобрел необратимый характер, и Москва утратила контроль над местными элитами, стало ясно после попытки назначения Геннадия КОЛБИНА в Казахстане в 1986 году, после чего уже этих попыток не предпринималось.
А в новой России это произошло в феврале 2003 года с попыткой силовиками-спецслужбами предложить своего кандидата на выборах президента Башкортостана.
Разрыв элит — смертельно опасен для существования единого Российского государства. Даже более опасен, чем экономические трудности, взаимное культурное отчуждение масс и ведущаяся на Кавказе диверсионно-террористическая война, которую центр не в состоянии подавить. Назначение МАГОМЕДОВА и назначение АБДУЛАТИПОВА меняют это положение.
Рамазан АБДУЛАТИПОВ — чиновник и государственный деятель именно федерального уровня. Большая часть его карьеры, начиная с 1978 года, протекала не на Кавказе, а в собственно России — в Ленинграде, Мурманске и Москве. Он не является ставленником внутри-дагестанских группировок, и не имеет серьезной этно-клановой опоры в республике. То есть, это именно человек из федеральной элиты, поставленный Кремлем на ключевой пост местного уровня.
Если обе эти трансплантации — МАГОМЕДОВ в Москве и АБДУЛАТИПОВ в Махачкале — окажутся жизнеспособными, и за ними последуют другие, им подобные — то можно будет говорить об историческом переломе. Это будет означать, что Владимиру ПУТИНУ удалось остановить один из самых разрушительных для сохранения единства Российской Федерации процессов. По сути — начать процесс воссоздания существовавшей в СССР системы организации власти, сделать первый реальный шаг на пути реставрации Советского Союза.
Авраам ШМУЛЕВИЧ, президент Института Восточного партнерства.
