Правительство Туниса заявило о своем стремлении изучить вопрос о вступлении в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и, быть может, даже реализовать эту идею. В последнее время появляется немало такого рода информационных сообщений. К примеру, такое желание изъявляли власти Вьетнама и ряда других стран. О том, как относиться к тому, что страны дальнего зарубежья, географически отдаленные, проявляют такого рода инициативы, из которых та или иная могут действительно реализоваться в какие-то действия — рассуждает известный политолог и историк-востоковед Александр КНЯЗЕВ:
— Думаю, что прежде чем говорить о такой экзотике, как Тунис или Вьетнам, необходимо для начала проанализировать цели и задачи ЕАЭС и оценить его уже имеющийся опыт существования в этом качестве.
Не ошибусь, если скажу, что главной целью ЕАЭС было, во-первых, объединение потенциалов экономик трех стран в контексте мировой глобальной конкуренции. Эта конкуренция растет, и поодиночке такие экономики, как казахстанская, белорусская и даже российская, что, кстати, подчеркивается нынешним кризисным моментом, видятся менее конкурентоспособными в целом в масштабе мировой экономики.
Другой важный момент тоже относится к экономической сфере. Это согласование финансовой политики трех стран в той ситуации, когда на мировом финансовом рынке происходят достаточно серьезные изменения кризисного характера, когда мировая финансовая система стоит на пороге революционных изменений.
Итоги есть итоги, они не однозначны и противоречивы. И короткое время существования, можно начинать еще с истории Таможенного союза, показало, что процесс оказался довольно болезненным для каждой из стран.
Очень сильным катализатором этой болезненности стала та ситуация, в которой сейчас оказалась российская экономика, когда в условиях общего мирового экономического кризиса еще возникла санкционная ситуация. Естественно, это отразилось на экономической ситуации в Казахстане и Белоруссии.
Все это подлежит большому анализу, прежде всего, экономистов. Но в целом можно сказать так, что соотношение плюсов и минусов, на мой взгляд, приблизительно выглядит как 50 на 50. В качестве примера можно взять актуальную для Казахстана ситуацию с ГСМ. Если почитать прессу и пообщаться с казахстанскими автолюбителями, можно увидеть, что в 2014 году общество испытывало достаточно сильное социальное напряжение в связи с отсутствием бензина.
Сейчас же, открывая аналитические новостные ленты, можно увидеть рассуждения экономистов о том, что если не закрыть поток дешевого российского бензина, это окончательно загубит казахстанскую нефтеперерабатывающую промышленность. Возникает вопрос: что хуже, что лучше?
Ответ, мне кажется, лежит в области взаимоотношений, относящихся к рыночной. Если казахстанская нефтеперерабатывающая промышленность не конкурентоспособна рядом с российской, то в условиях общего таможенного и общего экономического пространства, может быть, есть смысл не заниматься воспроизведением того, что уже делают партнеры, а направить усилия на производства чего-то другого.
Или развивать ту же самую нефтепереработку, но выйти на другой уровень производства: к примеру, производить авиационный бензин или бензин более высокого качества, нежели удовлетворяющие сегодня рынок российские бензины. Сделать какой-то бросок вперед, чтобы потом на каком-то этапе, может быть, наоборот, оказаться более конкурентоспособными, чем российские нефтеперерабатывающие заводы, которые сегодня зарабатывают поставками своего дешевого бензина в Казахстан.
А заодно снять социальное напряжение, которое могло возникнуть в связи с отсутствием или подорожанием бензина, если бы ни эти дешевые российские поставки.
Что означает для ЕАЭС прием новых членов? В конце декабря прошлого года, когда вступал в силу договор о Евразийском союзе, были подписаны два договора о присоединении к ЕАЭС Армении и о присоединении, с откладыванием вступления до мая 2015 года, Кыргызстана.
Вряд ли я скажу что-то принципиально новое, если повторю мысль о том, что оба этих акта несут на себе в первую очередь политическую нагрузку. Эта политическая нагрузка мгновенно возвращает вопрос о том, что такое ЕАЭС. Он носит политический или экономический характер?
В обоих случаях, и с Арменией, и с Кыргызстаном, имела место инициатива с российской стороны. Казахстан и по Армении, и по Кыргызстану достаточно критично относился к вопросу о вступлении в ЕАЭС. Поскольку обе эти республики вовлекают ЕАЭС в вопросы, связанные с безопасностью.
У Армении сложная ситуация с безопасностью в ее регионе. Это многолетний конфликт с Азербайджаном, это непростые отношения с Турцией. То есть принятие в ЕАЭС Армении и лоббирование этого вопроса российской стороной — вопрос сугубо политический. Но случись необходимость вовлечения в вопросы безопасности Армении как члена ЕАЭС, можно предположить, что, прежде всего, это будет головной болью для России. И Россия, лоббируя этот вопрос, понимает свою степень ответственности за ситуацию, связанную с Арменией.
Несколько иначе обстоит дело с Кыргызстаном. Мне, например, очень импонирует тот факт, что вопрос полноценного вступления отложен. Хотя я не уверен, что до мая 2015 года киргизская сторона окажется способна решить те проблемы, которые должна решить.
Прежде всего, это около 1000 километров не лимитированной границы с Узбекистаном и Таджикистаном. Это более 60 спорных участков, на многих из которых случаются и боестолкновения с человеческими жертвами, и существует очень высокая степень остроты приграничных отношений и между Кыргызстаном и Узбекистаном, и между Кыргызстаном и Таджикистаном.
Это один момент, который сразу ставит под вопрос включение пространства Кыргызстана в общее экономическое пространство нашего союза. Например, в уставных документах Европейского союза и НАТО присутствует такой тезис: страна, находящаяся в состоянии территориального конфликта, не может быть принята ни в Европейский союз, ни в НАТО. И это является основанием для того, чтобы не принимать в ЕС Турцию: держит на плаву этот вопрос кипрская проблема. По крайней мере, она является одним из формальных поводов.
Это тот тезис, который мешает пусть даже формальному вступлению в НАТО Грузии или, скажем, Азербайджана, имеющих территориальные проблемы.
Но то же самое относится и к Кыргызстану. Имея спорные территории со странами, не входящими в ЕАЭС, Кыргызстан делает Россию, Белоруссию и Казахстан соучастниками этого процесса. И любой гражданин Казахстана, России или Белоруссии вправе задать резонный вопрос: а нужно ли это нам?
Есть и свои плюсы. В экономической сфере они не очевидны. Экономики Армении и Кыргызстана очень малы. Рынки этих стран не для российской экономики, и не для белорусской и казахстанской. В экономическом плане принципиально не важны пять миллионов населения в Армении и примерно пять миллионов населения в Кыргызстане. Куда важней был бы, например, 30-миллионный Узбекистан. Но это уже другой вопрос.
А сейчас я хочу вернуться к вопросу о политизации. Зачем нужна политизация Евразийского экономического союза, когда между тремя его первичными участниками не решены основополагающие стратегические проблемы? Они возникают и будут возникать в дальнейшем. И нужно их решать, чтобы двигаться дальше.
Что такое Тунис или Вьетнам? Ничего, кроме политических амбиций для тех, кто их жаждет в руководстве стран ЕАЭС, я думаю, это не дает.
Во-первых, географическое расположение. Кыргызстан или Армения — это маленькие рынки, но они хотя бы находятся рядом и географически совместимы. И взаимодействовать с ними более-менее просто. А что могут обозначать для ЕАЭС, для наших экономик, такие рынки, как Тунис, Вьетнам или далекая Зимбабве?
Я знаю, что сейчас российские представители очень активно работают в информационной идеологической сфере с Сербией, чтобы завлечь ее в евразийские процессы. Эта работа ведется и по ряду других стран.
Но возникает вопрос, а насколько это реалистично. Не является ли это просто плодом неких политических фантазий, занимаясь которыми можно потерять нечто более важное — то, что уже сделано, но то, что находится в неустоявшемся, в не до конца сформатированном состоянии и еще не полностью эффективно работает. Я имею в виду ЕАЭС. Важно посмотреть, на чем движется стремление некоторых стран, заявляющих о своих планах по присоединению к ЕАЭС.
Но если говорить, например, о Вьетнаме или о Тунисе, это же, предположим, относится и к Турции, которая тоже делала какие-то небольшие заявления по этому поводу. Это относится и к уже задействованным в работе союза Кыргызстану и Таджикистану. На мой взгляд, Таджикистан тоже идет по этому вектору. Я думаю, что такого рода страны привлекаются в это интеграционное объединение во многом потому, что одним из условий этого объединения является именно свободное перемещение рабочий силы.
На сегодняшний день для Вьетнама, Кыргызстана, Таджикистана, Турции и Туниса это пока не стало явью. В первую очередь — Россия и Казахстан, а вот Белоруссия — нет. Россия и Казахстан являются местами применения своей лишней рабочей силы, то есть местами трудовой миграции. И вступление в той или иной форме в ЕАЭС оно бы просто облегчило им эту задачу, позволило сбросить собственную ответственность, вывести лишнюю рабочую силу за пределы страны. И таким образом снять внутреннее социально-экономическое, а иногда и политическое напряжение.
Мне кажется, что активность должна быть направлена не на далекие экзотические страны, а на те экономики, которые самим своим объемом, масштабами своего рынка и своего бюджета, своих внешних экономических и производственных возможностей которые могли бы позитивно повлиять на процессы, происходящие внутри ЕАЭС. И совсем не обязательно в виде прямого членства.
В декабре прошлого года на встрече во время визита Президента России Владимира ПУТИНА в Ташкент обсуждался, в частности, вопрос о консультациях возможного создания зоны свободной торговли между Узбекистаном и ЕАЭС.
Узбекистан — это высоко диверсифицированная, достаточно эффективная экономика? Когда есть население в 30 с лишним миллионов человек, есть рынок, находящийся в прямой географической близости у границ Таможенного союза и сам граничащий с Казахстаном, приемлема любая форма взаимодействия.
Узбекистан чурается какого-то прямого участия в организациях, и это общеизвестно. Но найти какую-то особую форму сотрудничества, некое ассоциированное членство, можно назвать это как угодно, придумать формулу взаимодействия, которая облегчала бы экономическое взаимодействие между Узбекистаном и странами ЕАЭС, это было бы полезно и для Узбекистана, и для стран ЕАЭС.
Очень интересной страной в этом плане, на мой взгляд, является Иран, с которым и Казахстан, и Россия по Каспию имеют общую границу. И не хватает только политической воли и развития коммуникаций. Следует учесть и то, что в рамках ЕАЭС Россия и Казахстан являются достаточно мощными энергетическими державами, держателями энергоресурсов. Иран в этом смысле нисколько не отстает и имеет даже больший потенциал, чем Казахстан. Это объединение энергетических политик тоже могло бы дать общий мультиэффект для всего союза в целом.
Повторю свою мысль, для этого вовсе не обязательно становиться членами ЕАЭС. Я противник расширения этого союза до тех пор, пока все принципиальные вопросы внутри тех стран, которые являлись основателями, не будут решены. Но необходимо находить формы взаимодействия не двустороннего характера, а уже в составе тройки с такими сильными, крупными экономиками, тем более, с соседствующими географически.
Думаю, это было бы более важно, чем в информационно-идеологической сфере уделять большое внимание далекой географической экзотике только ради политического имиджа.
