УКРАИНСКИЙ КРИЗИС И ПРОБЛЕМЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: НОВЫЕ ВЫЗОВЫ И НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

УКРАИНСКИЙ КРИЗИС И ПРОБЛЕМЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ: НОВЫЕ ВЫЗОВЫ И НОВЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
212

Украинский кризис 2013-2015 годов выявил и актуализировал принципиальные разногласия между Россией и Западом по поводу статуса соседних с Россией постсоветских стран, прежде всего тех, которые не являются членами Евросоюза или НАТО. И эти разногласия были очень серьезно восприняты западными партнерами Москвы.

«Сегодня надо будет принять много важных решений, связанных с тем, как мы можем усилить нашу коллективную безопасность и выстроить стабильность с нашими партнерами. Это критично важное время для безопасности в Европе и в мире. На Украине насилие становится хуже и кризис углубляется», — заявил генеральный секретарь НАТО Йенс СТОЛТЕНБЕРГ перед совещанием министров обороны стран-членов альянса 5 февраля 2015 года.

В Москве озабоченность Запада воспринимают, как очередное проявление, прежде всего, американской исключительности, как стремление Вашингтона сохранить за собой статус единственной сверхдержавы и помешать «вставанию с колен» России.

stratfor_135«Соединенные Штаты на уровне рефлекса проявляют осторожность относительно появления любого гегемона. В данном случае страх перед возрождающейся Россией является воспроизведением в памяти ситуации периода «холодной войны», и он не является необоснованным. Если Россия сможет подтвердить свою силу на Украине, то что она будет делать дальше? Россия обладает такой военной и политической силой, которая может начать оказывать воздействие на Европу. Поэтому для Соединенных Штатов и, по крайней мере, для некоторых стран Европы не является иррациональным желание отстаивать свои интересы на Украине», — признает руководитель аналитической корпорации Stratfor Джордж ФРИДМАН.

Россия своими действиями в ходе украинского кризиса демонстрирует Западу и прежде всего США, что современный мир уже не является однополярным, и что без России и учета ее интересов построение так называемой архитектуры безопасности в Европе невозможно.

По мнению Президента России Владимира ПУТИНА, высказанном 8 февраля 2015 года в интервью египетской газете «Аль-Ахрам», украинский кризис возник не по вине России, а стал «следствием попыток США и их западных союзников навязывать повсюду свою волю».

Украинский кризис, по его словам, является результатом попыток стран Запада в рамках «Восточного партнерства» (интеграционной программы Евросоюза для стран бывшего СССР — прим.) поставить ряд государств перед выбором «с Россией или с Европой». ПУТИН заявил, что США и их партнеры проигнорировали неоднократные призывы Москвы воздержаться от вмешательства во внутренние дела Украины.

Российские и западные оценки причин украинского кризиса и политики Москвы в отношении Киева показывают не только крайнюю степень расхождений. Они демонстрируют предельную уязвимость системы всей европейской безопасности, гарантами которой всегда являлись партнерские отношения между Россией, Евросоюзом и США. То, как стремительно (меньше, чем за год!) эта система безопасности пришла в негодность, свидетельствует о ее изначальных конструкционных недостатках.

Представляется, что само понятие «системы безопасности», которую выстраивали для Европы и постсоветского пространства после краха СССР и окончания первой холодной войны Евросоюза, НАТО и Россия, оказалось формальным.

Подтверждением этого вывода является появление новой горячей точки на карте Европы (юго-восток Украины), где идет реальная война с полномасштабными боевыми действиями и с огромными людскими потерями.

Следует признать, что первая «холодная война» в Европе завершилась не построением новой, цельной системы евроатлантической безопасности, основанной на универсальном балансе интересов всех ее участников. Напротив, мы оказались свидетелями постепенного разрушения инструментов и механизмов обеспечения безопасности, унаследованных со времен холодной войны.

Самой, пожалуй, красноречивой иллюстрацией такого развития событий можно считать провал всех попыток вдохнуть новую жизнь в Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) путем внесения в него изменений в соответствии с изменившимся форматом европейской безопасности.

Последствия формального характера партнерства России, Евросоюза, НАТО в обеспечении европейской безопасности сегодня очевидны для всех. Одно из них — появление в Европе феномена «гибридной войны», стратегия ведения которой основана на синтезе приемов и методов обычной войны, малой войны и кибервойны.

Хотя каждый конкретный элемент нынешней «гибридной войны» хорошо известен, однако украинский кризис выявил уникальную согласованность и взаимосвязь этих элементов, динамичность и гибкость их применения, а также возрастающее значение информационно-пропагандистского фактора. Причем, информационный фактор в отдельных случаях становится самостоятельным элементом «гибридной войны», доминирующим над собственно военным фактором.

Украинский кризис выявил уязвимость системы европейской безопасности для технологий информационной войны. Не случайно западное экспертное сообщество уделяет теперь особое внимание исследованиям медийно-пропагандистских возможностей России, и ищет новые механизмы защиты от них.

Так, на Брюссельском форуме (Brussels Forum), ежегодной дискуссионной площадке политиков, политологов и экономистов, Россия в мировом контексте упоминалась, прежде всего, в связи с «гибридной войной». Один из сопредседателей форума — Збигнев БЖЕЗИНСКИЙ, впрочем, отметил, что «гибридную войну» и «прокси-войну» (войну чужими руками) в «добрые старые времена» практиковали, как Советский Союз, так и США. Просто современный мир утратил порядок и структуры, которые позволяли управлять ситуацией в «двухполюсную» эпоху.

Политические институты, созданные для поддержания конструктивного взаимодействия между Россией и Западом, сегодня не работают, они не способны решать проблемы в области безопасности, политики и экономики.

Личное общение лидеров, своевременные и скоординированные контакты руководителей России и западных стран, необходимые для разрешения кризисных ситуаций, за последние годы серьезно разладились, а теперь еще более подорваны в условиях взаимного недоверия.

Евросоюз_135Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) пытается активно участвовать в разрешении украинского кризиса, но у нее нет на это политического мандата. Совет Россия-НАТО (СРН), созданный для налаживания равноправного и эффективного сотрудничества, заморозил свою деятельность как раз тогда, когда в нем была наибольшая необходимость.

Соглашения, призванные содействовать укреплению доверия и стабильности  — Договор об обычных вооруженных силах в Европе  (ДОВСЕ} и Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД), оказались замороженными, их дальнейшее соблюдение под угрозой приостановки.

Украинский кризис стал во многом результатом столкновения двух реальностей, двух ценностных систем, двух групп глобальных интересов — российской и западной. Москва жестко демонстрирует, что Украина имеет фундаментальное стратегическое значение для России. Даже если восток Украины получит какую-то степень автономии, Россия будет продолжать придерживаться «политики глубокой озабоченности» по поводу взаимоотношений Киева и остальной части Украины с Западом.

Как бы это ни было сложно воспринять европейцам и американцам, российская история — это бесконечное геополитическое сказание о «буферных зонах». И все принципы, все сюжеты этого сказания остаются актуальными для Кремля, кто бы в нем в данный период времени не находился.

Буферные государства не только геополитически, но и психологически нужны Москве, они «спасают» Россию от внешней угрозы. Именно поэтому российские правители хотят сегодня иметь такие договоренности и такие гарантии, в результате которых Украина, по крайней мере, будет оставаться нейтральной страной.

Эксперты-реалисты сегодня отмечают, что США и Евросоюз испытывают вполне очевидные трудности, пытаясь понять опасения (геополитические комплексы?) России. Россия сталкивается с не меньшими сложностями в понимании опасений, США, не приемлющими реанимации великодержавных амбиций Кремля.

Опасения и страхи обеих сторон реальны и оправданы. Однако, в конечном счете, это не вопрос отсутствия понимания между странами, а результат несовместимости ценностных и исторических императивов.

Как справедливо замечает Джордж ФРИДМАН, «вся добрая воля в мире — а таковой имеется крайне мало — не может решить проблему США и России, которые вынуждены защищать свои интересы и которые своими действиями должны создавать у другой стороны ощущение опасности».

Вывод неутешительный, но реалистичный: приходится констатировать острую невозможность прихода Москвы и Вашингтона к общему знаменателю в вопросах европейской безопасности. Однако такая невозможность — это еще не повод для войны, даже холодной.

Кризис на Украине поставил Европу и Россию перед фактом тяжелейшего институционального дефицита. В самом деле, все попытки разрешения кризиса (приводившие де-факто к его усугублению) выражались главным образом в телефонных переговорах между европейскими, американскими и российскими лидерами.

Ни один из существующих институтов — ни Совет Россия-НАТО, ни многочисленные европейские организации, ни Совет Безопасности ООН — не смог сыграть решающую роль в предотвращении, смягчении или урегулировании кризиса. Участие в этом процессе приняла только ОБСЕ, но в весьма ограниченном объеме и лишь на поздней стадии конфликта.

РФ_НАТООчевидно, что уже в ближайшее время должна быть начата работа над построением новой системы институтов евроатлантической безопасности. Неспособность России и стран Запада согласовать свои подходы в отношении Украины, стремительное нарастание враждебной риторики с обеих сторон показывают, что представления времен первой «холодной войны» и в России, и в странах Евроатлантического региона по-прежнему живы. И, видимо, именно эти скелеты в шкафу от первой холодной войны мешали прийти к некоему общему знаменателю при прежней системе  евроатлантической безопасности.

Новый посткризисный мир, если он, конечно, когда-нибудь состоится, скорее всего, будет представлять собой сеть взаимодополняющих международных режимов.

Что касается международных организаций по обеспечению безопасности, то, вероятно, они будут частично реформированы, а частично созданы заново.

Поиск образа нового посткризисного мира должен происходить с непременным условием — мы, Россия, Евросоюз, США — не сможем двигаться вперед, не разговаривая друг с другом. В кризисные периоды необходимо не отказываться от диалога и взаимодействия с оппонентом, а, напротив, активизировать его. Отсутствие реального диалога между Россией и США, а также Россией и НАТО, является, вероятно, ключевым препятствием на пути к разрешению современного украинского кризиса.

Крайне важным представляется ресурс общественной дипломатии сегодня. Представители гражданского общества, безусловно, могут, по меньшей мере, обеспечить продолжение консультаций на экспертном уровне и подготовить почву для, хочется верить, неизбежного совместного дипломатического и политического прорыва России, Европы и Америки в новый посткризисный мир.

АКТУАЛЬНО