Политическая модель Таджикистана со времени подписания мирного соглашения 1997 года, заключенного между нынешним президентом страны Эмомали РАХМОНОМ и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), означавшего окончание пятилетней гражданской войны, претерпела кардинальные изменения.
Еще летом 2015 года Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ) обратила внимание ООН, ОБСЕ, Евросоюза и стран-гарантов (в том числе России) на отход Душанбе от модели государственного управления, прописанной в том соглашении и определяющей твердые квоты на участие в структурах власти представителей оппозиции.
А на днях убедительное подтверждение этой тенденции наблюдатели увидели в фактической парализации деятельности ПИВТ, осуществленной таджикскими силовиками. Так что же сегодня представляет собой таджикская система власти, и что толкнуло главу государства на ее трансформацию?
«Таджикская политическая модель возникла как результат политического компромисса различных региональных и политических групп. Эта модель должна была служить основой политического ландшафта в Таджикистане. С другой стороны, после мятежей полковника Махмуда ХУДОЙБЕРДИЕВА 1997 и 1998 годов на деле существовали две реальности — декларативная компромиссная модель таджикских соглашений 1997 года и планомерное оформление авторитаризма Эмомали РАХМОНА», — считает эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей СЕРЕНКО.
Специалист выделяет несколько ключевых точек, когда президент начал ломать модель мирного договора 1997 года. Он отмечает, что после подписания соглашения с ОТО, на деле существовала пропрезидентская правящая Народная демократическая партия Таджикистана (НДПТ) и несколько альтернативных, готовых на компромиссы, политических партий, включая ПИВТ.
«РАХМОН действовал верно: сначала терпеливо свел оппозиционный тренд в парламенте до одной ПИВТ, а потом, пользуясь ее беззубостью, зачистил и ПИВТ. Это главное событие, означающее качественную структурную перемену режима. РАХМОН — практик, он делает то, что ему позволяют делать. По сути, мирные соглашения с ОТО он перестал соблюдать с тех пор, как увидел, что оппозиция более не предъявляет ему ресурс и аргументы, которые должны побудить его к этому», — говорит эксперт.
По словам СЕРЕНКО, даже у полковника ХУДОЙБЕРДИЕВА, который дважды окружал дворец РАХМОНА, не хватило решимости его свергнуть. Теперь, в том числе после убийства в Турции в марте 2015 года лидера оппозиционной «Группы 24» Умарали КУВВАТОВА, президент вообще не видит в оппозиции реальных противников. Второй субъект межтаджикских соглашений 1997 года исчез.
«В Таджикистане установился авторитарный режим с жесткой вертикалью президентской власти, которой фактически подчинены законодательная и исполнительная ветви, а также в значительной мере СМИ. Этот режим накладывается на традиционную для данного региона клановую модель, чьей основной функцией является контроль над весьма скудными ресурсами страны», — рассказывает эксперт Центра исследований кризисных ситуаций (CSRC) на Мальте Наталья ХАРИТОНОВА.
Эта модель в целом схожа с теми, которые продолжительное время существовали в более богатых Туркмении и Узбекистане, полагает она.
«РАХМОН, по некоторым данным, в последние годы проявлял заметный интерес к тому, как, опираясь на мощный репрессивный аппарат и идеологию, выстраивал свой режим в Туркмении Сапармурат НИЯЗОВ. С той поправкой, что Туркменбаши, не имевший многочисленных родственников, делал ставку на преданных ему лично людей, а он сам, скорее, склонен делать ставку на семью и на «гаремный менеджмент», — продолжает Наталья ХАРИТОНОВА.
Авторитаризм Эмомали РАХМОНА — это «тирания слабого диктатора», которая уже сейчас достигла своих предельных мобилизационных характеристик, полагает Андрей СЕРЕНКО. По его оценке, работа силовых структур республики выстроена не очень эффективно, протестные настроения в стране высоки, а реальный рейтинг главы государства низок.
«Имитационная парламентская демократия и ее структуры не пользуются поддержкой населения. Поэтому определяющий вопрос в том, как передать власть. Усилия по зачистке оппозиционеров, и, возможно, нанесение удара по религиозным авторитетам, направлены на реализацию операции «преемник». Понимая, что передача власти — это стресс для элит, для всей общественной и государственной системы, РАХМОН стремится сформировать оптимальные условия для решения этой задачи либо к 2020 году, когда должны состояться выборы президента, либо раньше», — считает Андрей СЕРЕНКО, называя нынешний режим «авторитарно-мобилизационным».
Наталья ХАРИТОНОВА отмечает и иные причины, побуждающие Президента Таджикистана и его окружение к «закручиванию гаек» — рост социальной напряженности, вызванный экономическими трудностями и возвращением части трудовых мигрантов домой из России, а также ухудшение ситуации на границах — на афганском и киргизском направлениях.
Но, по оценке эксперта, «закручивание гаек» как раз бросает недовольных властью в ряды радикальных исламистов, что ярко проявилось в переходе в «Исламское государство» (ИГИЛ, ISIS) полковника ОМОН в мае 2015 года.
Виталий ВОЛКОВ, DW.
Фото: RG.ru.