12 апреля 2025 года в Маскате начался первый раунд переговоров между Ираном и США, заложивший основу для нового этапа диалога по иранской ядерной программе. Этот выбор нейтральной площадки выглядел попыткой создать атмосферу доверия, однако последующий перенос переговоров в Европу свидетельствует, что Вашингтон изначально рассматривал Оман лишь как стартовую точку для расширения западного влияния на процесс. Второй раунд, состоявшийся 19 апреля в Риме, привлек внимание международного сообщества, подчеркнув сложную динамику геополитической игры.
Переговоры, организованные при посредничестве Омана, были сосредоточены на трех ключевых аспектах: ядерной программе Ирана, снятии санкций и мерах по укреплению доверия.
Примечательно, что стороны до сих пор не смогли согласовать даже базовые принципы: Тегеран настаивает на немедленном снятии всех санкций, тогда как Вашингтон требует сначала демонтировать ядерную инфраструктуру — классический тупик, знакомый по предыдущим раундам.
Однако глубокие разногласия сторон и перенос места переговоров с нейтрального Омана на Италию, традиционно близкую к Западу, усугубили напряженность в процессе.
Накануне римской встречи, 16 апреля, заместитель министра иностранных дел Ирана Казем ГАРИБАБАДИ в интервью иранскому телевидению заявил, что место переговоров имеет второстепенное значение, а главное — их содержание. Это стандартная риторика для публичной дипломатии: заявления о «неважности формата» обычно следуют, когда одна из сторон недовольна изменениями, но не хочет демонстрировать слабость. Он призвал концентрироваться на содержательной повестке, а не на технических деталях формата, подтвердив посредническую роль Омана.
Первый раунд в Маскате прошел между министром иностранных дел Ирана Аббасом АРАКЧИ и специальным представителем президента США Стивом УИТКОФФОМ. В Риме стороны попытались выработать конкретные рамки диалога, включая поэтапное снятие санкций и ограничение ядерной деятельности Ирана. Однако отсутствие даже меморандума о взаимопонимании после двух раундов говорит о том, что стороны пока лишь зондируют позиции, не готовясь к реальным уступкам.
Смена локации переговоров, вызвавшая недовольство Ирана, могла отражать стремление США усилить роль Европы в дипломатическом процессе.
Учитывая, что Иран традиционно питал больше доверия к европейским посредникам, нежели к США, подобный шаг Вашингтона мог быть продиктован желанием укрепить доверие иранской стороны к самому формату переговоров. Несмотря на то, что решение было принято при посредничестве Омана, перенос в европейскую юрисдикцию мог быть воспринят как сигнал о готовности США учитывать чувствительность Тегерана к месту и формату диалога.
15 апреля в Тегеран прибыл генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль ГРОССИ, который встретился с Аббасом АРАКЧИ. Как при этом отметил Казем ГАРИБАБАДИ, участие МАГАТЭ в переговорах пока преждевременно, и агентство будет привлечено только после достижения договоренностей.
Этот подход раскрывал истинные намерения Ирана: оттягивая подключение инспекторов, Тегеран сохраняет возможность быстро нарастить ядерный потенциал в случае провала переговоров. ГРОССИ, в свою очередь, указал, что запасы обогащенного урана в Иране уже достаточны для создания ядерного оружия, акцентировав, что страна приближается к ядерному порогу.
Здесь прослеживается четкая тактика: Запад через МАГАТЭ создавал «дедлайн», используя технические данные как политический рычаг, тогда как Иран играет на времени, рассчитывая на ослабление западной солидарности. Эти заявления служат не только технической констатацией, но и инструментом давления на Тегеран с целью ускорения переговорного процесса. Иран, со своей стороны, пытался отложить вопросы верификации до стадии реализации соглашений, сохраняя гибкость в переговорах.
16 апреля АРАКЧИ подтвердил, что обогащение урана — неотъемлемое право Ирана, не подлежащее обсуждению, но выразил готовность к мерам по укреплению доверия. Он раскритиковал противоречивые заявления США, отметив, что их позиция проявится за столом переговоров. США настаивают на полном прекращении программы обогащения, что Иран рассматривает как покушение на суверенитет.
Стив УИТКОФФ 14 апреля в интервью Fox News упомянул возможность ограничения обогащения до 3,67%, как в СВПД 2015 года, но позже в посте на X уточнил требование полного прекращения программы.
Пресс-секретарь Белого дома Кэролайн ЛИВИТТ сообщила, что Дональд ТРАМП поблагодарил султана Омана за организацию первого раунда и подчеркнул необходимость сворачивания ядерной программы Ирана. Высший руководитель Ирана аятолла Али ХАМЕНЕИ 15 апреля назвал первые шаги переговоров «хорошими», но призвал к сдержанности, не питая иллюзий. ТРАМП выразил надежду на соглашение, но пригрозил военным вариантом в случае неудачи. Эти угрозы, которые скорее всего направлены на внутреннюю аудиторию, снижают доверие Тегерана.
Слова ХАМЕНЕИ о сдержанности и настороженности отражали опыт прежних провалов: иранское руководство, несмотря на официальную риторику, всё больше убеждалось, что США склонны воспринимать компромиссы как слабость. Это подрывало пространство для конструктивного диалога.
Иран, опираясь на поддержку России и Китая, сохранял уверенность. Визит Аббаса АРАКЧИ в Москву 17 апреля и встреча с президентом Владимиром ПУТИНЫМ подчеркивают углубление стратегического альянса, служащего противовесом западному давлению. На трехсторонних консультациях в Пекине в марте 2025 года Россия, Китай и Иран обсудили снятие санкций и сохранение мирного характера ядерной программы. Тегеран настаивает на приоритетности снятия санкций, тогда как США требуют ограничения ядерной деятельности. Без компромисса процесс рискует зайти в тупик.
Иранская дипломатия стремится сыграть на геополитическом расколе между Западом и Востоком, но чрезмерная ставка на альянсы с Москвой и Пекином может ограничить гибкость Тегерана в переговорах.
Переговоры в Риме 19 апреля прошли в «конструктивной атмосфере», сообщили иранские СМИ, но прорывов не было достигнуто. Источник в администрации США охарактеризовал диалог как «прямой и опосредованный», отметив «хороший прогресс». Стороны договорились продолжить технические обсуждения в ближайшие дни, а третий раунд запланирован в Маскате в конце апреля. МИД Омана выразил оптимизм, заявив, что переговоры «набирают темп» и нацелены на «справедливую договоренность», гарантирующую Ирану свободу от санкций и развитие мирной атомной энергетики.
Однако отсутствие конкретных договорённостей даже после нескольких раундов переговоров свидетельствует о глубинных противоречиях, которые нельзя сгладить лишь дипломатической вежливостью. Настоящий компромисс требует политической воли, которую стороны пока демонстрировали сдержанно.
Текущие переговоры отличаются от многостороннего формата СВПД 2015 года, где ведущую роль играли Франция, Германия и Великобритания. Нынешний двусторонний диалог между Ираном и США при посредничестве Омана отразил фрагментацию глобальной дипломатии. США, вышедшие на первый план, возможно, стремятся укрепить позиции на Ближнем Востоке после внешнеполитических неудач. Это вызывает вопросы: не пытается ли Вашингтон монополизировать процесс, маргинализируя Европу? Ослабление роли ЕС, обусловленное кризисом трансатлантических отношений, снижает его влияние, предоставляя Ирану возможность играть на противоречиях сторон.
Такая трансформация дипломатического ландшафта ослабляет систему сдержек и противовесов, которая ранее обеспечивала относительный баланс интересов. Одностороннее давление США может лишь усилить иранскую настороженность, сводя на нет усилия посредников.
Дипломатический процесс между Ираном и США остается хрупким, но потенциально продуктивным. Военное давление, особенно удары по ядерной инфраструктуре Ирана, несет высокие риски эскалации конфликта в регионе, от Восточного Средиземноморья до Персидского залива, и могут подтолкнуть Тегеран к форсированию ядерной программы, игнорируя ДНЯО и МАГАТЭ, что поставит под угрозу режим нераспространения в целом, создав прецедент для других региональных игроков.
Такой сценарий не решит проблему ядерного досье, а станет катализатором противостояния, угрожая глобальной безопасности.
Итоги переговоров в Риме и предстоящий раунд в Маскате определят, смогут ли стороны выйти за рамки риторики и найти компромисс. Возможные исходы варьируются от «заморозки» ядерной программы в обмен на частичное снятие санкций до провала, возвращающего регион к конфронтации. Без взаимных уступок по санкциям и ядерной программе кризис будет лишь отложен, а не решен.
Модель «всё или ничего» не подходит для столь сложной и чувствительной проблемы. Только гибкий, поэтапный подход с взаимными уступками мог бы создать устойчивый прогресс. В противном случае и Вашингтон, и Тегеран рискуют оказаться в позиции, где жесткость становится слабостью.
Василий ПАПАВА, эксперт по Ближнему Востоку, иранист.
