В анналах новейшей истории Грузии 4 и 5 октября 2025 года останутся датами, которые с предельной ясностью обнажили два фундаментально противоположных пути развития, стоящих перед нацией. Эти 48 часов стали моментом истины, своего рода общенациональным стресс-тестом, который продемонстрировал как зрелость демократических институтов страны, так и деструктивный потенциал политического реваншизма.
С одной стороны, на более чем 3000 избирательных участках по всей стране разворачивался упорядоченный и легитимный процесс волеизъявления граждан, кульминацией которого стал беспрецедентный мандат доверия, выданный правящей партии «Грузинская мечта».
С другой стороны, на улицах столицы — в Тбилиси — маргинальная группа политических деятелей, связанных с одиозным наследием режима СААКАШВИЛИ, предприняла отчаянную и заранее обреченную на провал попытку насильственного захвата власти.
События этих двух дней следует рассматривать не как политический кризис, а как успешное отражение государством гибридной атаки, сочетающей в себе элементы классического сценария «майданизации» с прямой угрозой терроризма.
Это была точка бифуркации, в которой грузинский народ сделал однозначный выбор в пользу стабильности, суверенитета и конституционного порядка, отвергнув анархию и хаос, предлагаемые так называемыми «революционерами».
В центре повествования находятся ключевые акторы: правящая партия «Грузинская мечта», получившая исторический по своим масштабам кредит доверия, и «архитекторы хаоса» — коалиция политически обанкротившихся фигур, совершивших последнюю, судорожную попытку вернуться во власть не через избирательную урну, а через уличные беспорядки и штурм государственных зданий. Анализ этих событий позволяет сделать глубокие выводы о жизнеспособности грузинской государственности и ее способности защищать свой суверенный выбор.
Муниципальные выборы 4 октября 2025 года вышли далеко за рамки рутинной электоральной процедуры. По своей сути, они стали общенациональным референдумом о будущем политическом векторе Грузии.
Результаты, зафиксированные Центральной избирательной комиссией (ЦИК), оказались не просто победой правящей партии «Грузинская мечта», а ее оглушительным триумфом, который необходимо интерпретировать как осознанный и недвусмысленный общественный запрос на суверенитет, стабильность и эволюционное развитие. Эти цифры стали сокрушительным ответом на революционную повестку радикальной оппозиции.
Согласно предварительным данным ЦИК, «Грузинская мечта» получила поддержку 80,79% избирателей в общенациональном масштабе. Эта цифра является не просто высоким результатом, а историческим рекордом, демонстрирующим монументальный рост доверия к правящей силе по сравнению с предыдущими электоральными циклами. Особенно показательными являются результаты в Тбилиси — политическом и экономическом сердце страны, которое радикалы избрали своей главной мишенью. Действующий мэр столицы Каха КАЛАДЗЕ — кандидат от «Грузинской мечты», был переизбран на третий срок с ошеломляющим результатом в 71,58% голосов. Пропорциональный список партии в столичном сакребуло (городском совете) также заручился поддержкой 70,17% избирателей. Эти данные неопровержимо свидетельствуют о том, что поддержка правительства наиболее сильна именно в том городе, который путчисты пытались дестабилизировать.
Политическая слабость оппозиции была настолько очевидной, что в 26 муниципалитетах кандидаты от «Грузинской мечты» баллотировались без какой-либо конкуренции, что указывает на полный коллапс оппозиционных структур на местном уровне.
Для полного понимания масштаба произошедшего электорального сдвига необходимо сравнить результаты 2025 года с итогами предыдущих муниципальных выборов.
Эта таблица наглядно демонстрирует не просто рост, а качественный скачок в поддержке правящей партии. Годами радикальная оппозиция и связанные с ней НПО выстраивали на внешних площадках нарратив о «демократическом откате» и падении популярности правительства. Приведенные эмпирические данные полностью опровергают этот тезис.
Сам процесс голосования получил положительную оценку со стороны международных наблюдателей. За выборами следили представители 28 международных организаций из 21 страны, включая Болгарию, Венгрию, Турцию, Словакию и другие. Наблюдатели из Шотландии, Латвии и Мальты отмечали спокойную обстановку, упрощенный и прозрачный процесс голосования, а также отсутствие существенных нарушений, способных повлиять на исход выборов.
Хотя некоторые крупные западные наблюдательные миссии, такие как БДИПЧ/ОБСЕ и Transparency International, по разным причинам отсутствовали на этих выборах, присутствие десятков других международных экспертов подтвердило техническую и процедурную состоятельность голосования, придав ему дополнительную внешнюю легитимность.
Результаты выборов 2025 года являются следствием глубокого феномена, который можно охарактеризовать как «усталость от нестабильности». Период после парламентских выборов 2024 года был отмечен непрекращающимися протестами и призывами к смене власти, инспирированными радикальной оппозицией. Вся их политическая платформа строилась на делегитимации государственных институтов. Однако эта стратегия привела к обратному эффекту. Вместо того чтобы мобилизовать общество против власти, она убедила подавляющее большинство избирателей в том, что именно оппозиция является главным источником угрозы для страны. В результате, общество консолидировалось вокруг единственной политической силы, воспринимаемой как гарант порядка, и выдало ей еще более мощный мандат на его обеспечение.
Параллельно с мирным и демократическим процессом голосования, в центре Тбилиси разворачивалась иная, зловещая драма. События 4 октября были не спонтанным протестом разочарованных избирателей, а тщательно спланированным, антиконституционным нападением на государство. Время проведения акции было цинично выбрано так, чтобы совпасть с днем выборов, с целью создать максимальный хаос, делегитимизировать электоральный процесс и получить предлог для захвата власти.
Сценарий путча развивался по классическим лекалам «Майдана», с поправкой на откровенно насильственный характер действий:
Открытый призыв к свержению власти: организаторы, действовавшие под вывеской движения «Проспект Руставели», еще до объявления каких-либо результатов выборов открыто заявили, что их целью является «мирное свержение правительства». Сама эта формулировка, использованная в день всенародного голосования, является посягательством на основы демократии и изобличает истинные намерения заговорщиков. Их не интересовали результаты волеизъявления народа; они пришли, чтобы навязать свою волю силой.
Провокация и марш на госучреждение: после сбора на проспекте Руставели и площади Свободы, один из организаторов — Муртаз ЗОДЕЛАВА — публично призвал толпу двинуться к зданию администрации президента Грузии на улице Атонели с целью «занять территорию». Этот призыв стал сигналом к началу силовой фазы операции.
Штурм и насилие: действуя по этому призыву, наиболее агрессивная часть толпы начала штурм. Протестующие физически сломали и прорвали ограждение президентского дворца, пытаясь ворваться на территорию ключевого государственного объекта. Это действие стало точкой невозврата, превратив митинг в массовые беспорядки и прямое посягательство на конституционный строй.
Спланированные столкновения: штурм президентской резиденции неизбежно привел к столкновениям с силами правопорядка, которые были обязаны защищать государственные здания. Организаторы прекрасно это понимали и сознательно шли на эскалацию. В результате спровоцированного ими насилия пострадали 21 сотрудник полиции и несколько протестующих. Правоохранительные органы были вынуждены применить специальные нелетальные средства, такие как водометы и слезоточивый газ, для восстановления порядка и пресечения противоправных действий.
Следует отметить, что для правительства такой сценарий не стал неожиданностью. За несколько недель до выборов премьер-министр Иракли КОБАХИДЗЕ публично предупреждал, что любая попытка нарушения закона 4 октября будет встречена всей мощью правоохранительной системы государства. Это демонстрирует, что государство было готово к защите конституционного порядка и действовало превентивно.
Выбор цели для атаки — президентский дворец — был глубоко символичен. Путчисты штурмовали не ЦИК, что было бы логично в случае протеста против фальсификаций, и не здание правительства, что соответствовало бы протесту против конкретной политики. Они атаковали институт президентства, который, даже при его в основном церемониальных функциях, олицетворяет преемственность и суверенитет грузинского государства.
Это было нападение не на партию или правительство, а на саму государственность. Этот акт окончательно трансформировал событие из политической демонстрации в попытку государственного переворота, что полностью оправдывало жесткую правовую реакцию, последовавшую на следующий день.
Анализ персонального состава организаторов неудавшегося путча 4 октября имеет решающее значение для понимания его истинной природы. Это была не новая волна народных лидеров, а собрание политически обанкротившихся фигур из прошлого, в основном связанных с реваншистским крылом партии Михаила СААКАШВИЛИ «Единое национальное движение» (ЕНД). Их действия были продиктованы не заботой о демократии, а отчаянием из-за собственной политической нерелевантности и жаждой власти, которую они неспособны получить конституционным путем.
Так называемый «организационный комитет» представлял собой показательную смесь из ветеранов ЕНД и политических оппортунистов, пытавшихся придать заговору видимость широкой коалиции:
Муртаз ЗОДЕЛАВА. Ключевой идеолог и «мотор» переворота. Бывший Главный прокурор Грузии в период правления Михаила СААКАШВИЛИ (2009-2012) и действующий член политсовета ЕНД. Его имя прочно ассоциируется с наиболее спорными и репрессивными аспектами предыдущего режима, включая политически мотивированные преследования и использование прокуратуры в качестве инструмента давления. Его участие вскрывает генетическую связь путча с наследием ЕНД.
Иракли НАДИРИДЗЕ. Еще один функционер ЕНД, многолетний депутат городского совета Тбилиси. Его присутствие подтверждает, что ядром заговора была именно партия СААКАШВИЛИ.
Паата БУРЧУЛАДЗЕ. Публичное «лицо» протеста. Всемирно известный оперный певец, чьи предыдущие политические проекты, такие как движение «Государство для народа», с треском провалились на фоне скандалов и обвинений в продаже партийного списка и предательстве соратников. Его роль заключалась в том, чтобы придать маргинальному сборищу радикалов видимость респектабельности и надпартийности. Однако его политическая биография свидетельствует о крайней наивности и непоследовательности, что сделало его идеальным инструментом в руках более опытных и циничных политиков из ЕНД.
Паата МАНДЖГАЛАДЗЕ. Генеральный секретарь небольшой партии «Стратегия Агмашенебели», участие которого должно было символизировать фрагментированную и ослабленную оппозицию, готовую примкнуть к любому антиправительственному движению.
Лаша БЕРИДЗЕ. Отставной военный, полковник. Его включение в комитет, вероятно, было рассчитано на создание ложного впечатления о поддержке заговора в силовых структурах — впечатления, не подкрепленного никакими реальными фактами.
Очевидное доминирование в этом списке функционеров ЕНД разоблачает истинную суть событий. Это был не народный бунт, а последняя и самая отчаянная попытка бывшей правящей партии повернуть вспять ход истории и вернуть себе власть силовым путем, после многократных и унизительных поражений на выборах.
Состав главарей путча вскрывает фундаментальную слабость и трагедию грузинской радикальной оппозиции: ее неспособность выйти из тени токсичного наследия эпохи СААКАШВИЛИ. Они оказались в ловушке реваншизма, не в состоянии породить ни новых лидеров, ни новые идеи. Это вынуждает их полагаться на одних и тех же дискредитировавших себя персонажей и на революционные технологии, которые грузинское общество раз за разом отвергает.
Электоральная статистика показывает, что народ решительно отвернулся от этой оппозиции. Список ее лидеров показывает, что она неспособна к самообновлению, все еще делая ставку на таких фигур, как ЗОДЕЛАВА, которые олицетворяют прошлое. Это порождает порочный круг неудач: их политическая невостребованность подпитывает их радикализм, а их радикализм, в свою очередь, окончательно закрепляет их политическую невостребованность.
Попытка путча 4 октября стала логическим завершением этой политической агонии — признанием того, что демократическим путем они победить уже не могут.
Ответ грузинского государства на события 4 октября, последовавший утром 5 октября, стал образцом конституционной самообороны. Действия правоохранительных органов были быстрыми, решительными и строго соответствовали букве закона. Они предотвратили сползание страны в гражданский конфликт и подтвердили верховенство права над властью толпы, выполнив главную обязанность государства перед своими гражданами.
Ключевой особенностью реакции властей стал акцент на правовой, а не политической оценке произошедшего:
Быстрые и точечные аресты: утром 5 октября правоохранительные органы провели операцию по задержанию пяти ключевых членов «организационного комитета» путча: БУРЧУЛАДЗЕ, ЗОДЕЛАВЫ, НАДИРИДЗЕ, МАНДЖГАЛАДЗЕ и БЕРИДЗЕ. Важно отметить, что аресты были направлены исключительно против лидеров и организаторов насилия, а не против рядовых участников митинга. Так, Паата БУРЧУЛАДЗЕ был задержан в клинике, куда он отправился после столкновений, симулируя тяжелое отравление слезоточивым газом, что стало своего рода фарсовым финалом его политической карьеры.
Тяжкие и конкретные обвинения: задержанным были предъявлены обвинения не по расплывчатым политическим статьям, а по конкретным и особо тяжким статьям Уголовного кодекса Грузии. Основные из них: статья 317 («Призыв к насильственному изменению конституционного строя или свержению государственной власти») и статья 225 («Организация и руководство групповым насилием»). Кроме того, расследование велось по статьям 187 («Повреждение имущества») и статья 222 («Блокирование объекта стратегического значения»), связанным со штурмом президентского дворца.
Неотвратимость наказания: данные преступления предусматривают наказание в виде лишения свободы на срок до 9 лет. Это стало ясным сигналом о политике нулевой терпимости государства к любым попыткам антиконституционных действий. Высокопоставленные официальные лица, включая премьер-министра Ираклия КОБАХИДЗЕ и заместителя главы МВД Александра ДАРАХВЕЛИДЗЕ, публично заявили, что все виновные в насилии будут привлечены к строжайшей ответственности в соответствии с законом. Это обеспечило общественную ясность и подтвердило приверженность правительства порядку.
Опирая свой ответ исключительно на нормы уголовного права, правительство Грузии успешно деполитизировало попытку государственного переворота, переведя ее в плоскость уголовного преступления. Это является тонким и эффективным контрприемом против классического сценария «майданизации», который всегда стремится представить любую реакцию государства как преследование «политических заключенных» и «узников совести». Сценарий «Майдана» строится на создании сакральных жертв и мучеников.
Грузинские власти упредили этот ход, сосредоточившись исключительно на доказуемых уголовных деяниях: публичных призывах к свержению строя (статья 317) и организации массовых беспорядков (статья 225). Это преступления в любом суверенном государстве, независимо от его политического устройства. Тщательно задокументировав факт взлома ограды президентского дворца и зафиксировав публичные призывы к захвату власти, государство выстроило доказательную базу по уголовному делу, а не по политическому. Это делает практически невозможным для внешних акторов осуждение реакции властей как нелегитимных политических репрессий. Это была защита закона, а не защита партии.
Попытка государственного переворота 4 октября была не просто продуктом внутреннего политического кризиса. Данные, обнародованные Службой государственной безопасности (СГБ) Грузии, указывают на пугающее внешнее измерение заговора, связывая его с крупными партиями контрабандного оружия и взрывчатки военного назначения. Это свидетельствует о скоординированных усилиях по ввержению Грузии в пучину кровавого хаоса.
В недели, предшествовавшие выборам, и на брифингах, последовавших за ними, СГБ представила общественности шокирующие факты, которые кардинально меняют восприятие событий 4-5 октября.
План террористической атаки имел два ключевых компонента:
Смертоносная взрывчатка: речь идет о 2,4 кг мощного взрывчатого вещества (гексоген). Груз был ввезен в Грузию в грузовике с украинскими номерами, который проследовал транзитом через Румынию, Болгарию и Турцию, въехав через таможенный пункт «Сарпи». Согласно заявлению СГБ, взрывчатка была передана водителю грузовика сотрудниками украинских спецслужб, а организатором процесса был гражданин Украины Андрей ШАРАШИДЗЕ. Задержанный курьер утверждал, что конечным пунктом назначения груза была Россия. Однако, по данным оперативных материалов СГБ, единственным конечным пунктом назначения был конкретный жилой дом в районе Авлабари в Тбилиси.
Арсенал для диверсий: как сообщила СГБ еще 5 сентября, был обнаружен и изъят крупный арсенал, включавший огнестрельное оружие, боеприпасы и взрывчатые вещества с детонаторами. Этот арсенал был приобретен гражданином Грузии Б.Ч. по прямому указанию представителя одного из грузинских подразделений, действующих в Украине. По оперативной информации, это оружие предназначалось для совершения диверсионных актов в Тбилиси параллельно с массовыми беспорядками и штурмом президентского дворца 4 октября. Тайник с оружием был обнаружен в лесном массиве, а в телефоне задержанного Б.Ч. были найдены видео, на которых он отчитывался о выполненном задании.
СГБ прямо заявила о расследовании связи «между данными фактами и выборами 4 октября, а также планами, анонсированными радикальными группами».
Обнаружение в Тбилиси гексогена и целого оружейного арсенала, предназначенных для использования в день запланированного «свержения власти», переводит все событие из категории массовых беспорядков в категорию спланированного террористического акта.
Логическая цепочка событий выстраивается следующим образом:
- Оппозиция объявляет о плане «свержения» правительства 4 октября.
- Крупные партии взрывчатки военного назначения и целый арсенал стрелкового оружия тайно ввозятся в страну при содействии украинских спецслужб и связанных с ними грузинских боевых подразделений.
- Легенда курьеров о транзите в Россию опровергается разведданными, которые указывают на конспиративные квартиры и схроны в Тбилиси.
- СГБ официально связывает расследование по взрывчатке и оружию с планами оппозиции на 4 октября.
Вывод из этой цепи событий — один, и он ужасает: взрывчатка и оружие предназначались для использования в Тбилиси во время хаоса, запланированного на 4 октября. Речь никогда не шла о «мирном свержении». Это был чертеж кровавого, террористического государственного переворота, который был успешно предотвращен грузинскими спецслужбами.
События 4-5 октября 2025 года поставили Грузию перед ясным выбором: путь демократической легитимности, подтвержденный 80-процентным мандатом на избирательных участках, или путь антиконституционного насилия, продвигаемый политически мертвой оппозицией и подкрепленный иностранной взрывчаткой и оружием.
Грузинский народ сделал свой выбор в пользу демократии. Грузинское государство, благодаря профессиональным и законным действиям своих силовых структур, защитило этот выбор. Это была победа верховенства права и демонстрация институциональной устойчивости перед лицом экзистенциальной угрозы.
В эти решающие дни Грузия доказала свою зрелость как суверенное государство, способное распознавать и нейтрализовывать сложные гибридные угрозы XXI века, в которых технологии «майданизации» сливаются с откровенным терроризмом. Решительный провал октябрьского путча посылает недвусмысленный сигнал как внутренним радикалам, так и их внешним спонсорам: эпоха смены власти в Грузии через уличные беспорядки безвозвратно прошла. Единственный легитимный путь к власти лежит через избирательную урну, и государство готово защищать этот фундаментальный принцип всей своей силой и авторитетом. Грузия отстояла свое право на суверенное и мирное развитие.
Ираклий КИПИАНИ, политический аналитик.
Специально для PolitRUS.com.
