За два часа до своей гибели убитый в турецком Стамбуле лидер таджикской демократической оппозиции Умарали КУВВАТОВ успел рассказать Андрею СЕРЕНКО, почему «Исламское государство» (ISIS) уже одной ногой в Таджикистане и что ждет всю Центральную Азию, если не проводить демократические реформы.
— Умарали, в декабре прошлого года вас задержала турецкая полиция, после чего Вы провели почти 50 дней в следственных изоляторах и специальном лагере для беженцев. За что Вас арестовали?
— По словам турецких полицейских, к ним поступил анонимный телефонный звонок — якобы в моей квартире находятся то ли террористы, то ли грабители… От меня и моих друзей требовали покинуть Турцию. Предложили выбрать страну, куда мы бы хотели уехать. Показали также решение суда, в соответствии с которым я должен в течение месяца покинуть Турцию. Я подал встречный судебный иск. Если он не будет удовлетворен, думаю, придется уехать в Европу — Швецию, Норвегию или Германию.
— Чем Вы объясняете такой прессинг со стороны турецких властей?
— За всем этим стоят спецслужбы Таджикистана, и, возможно, спецслужбы России. Напомню, в ноябре прошлого года в Москве произошло покушение на моего представителя Максуда ИБРАГИМОВА. Я думаю, это покушение и мой арест связаны между собой.
Только Максуду пришлось тяжелее — его всего за сутки лишили российского гражданства, после чего он исчез, а вскоре непонятным образом, уже в декабре, оказался в Душанбе в СИЗО Комитета нацбезопасности Таджикистана. Вот такая дикая история.
— Зачем ИБРАГИМОВ понадобился властям Таджикистана?
— Все очень просто. Таджикский президент Эмомали РАХМОН упал на колени перед Владимиров ПУТИНЫМ, чтобы тот помог ему убрать всех, кто угрожает нынешнему режиму в Душанбе.
Я не удивлюсь, если выяснится, что РАХМОН пытался подкупить и турецких чиновников, чтобы вывезти меня в Таджикистан. Возможно, меня тогда, в декабре, сначала хотели похитить, а не арестовать. Но туркам не повезло — когда они пришли, уже было позднее утро, да и дома я оказался не один. А похищать при свидетелях они не решились.
Повторяю, и депортация ИБРАГИМОВА, и мой арест — это акция рахмоновских спецслужб, которые хотят показать всем оппозиционерам, что таджикская власть достанет их где угодно.
— Неужели это настолько важно для нынешнего режима в Душанбе?
— Важно. Нужно ведь понимать, что происходит в стране. А происходит следующее: в Таджикистане возникают все новые оппозиционные группы и ячейки. Ситуация заметно и достаточно быстро меняется. Таджикистан сегодня уже не тот, что был, к примеру, два-три года назад. У оппозиции появляются новые последователи, особенно из числа молодежи, и новые лидеры.
У нашей «Группы 24» все больше сторонников как внутри республики, так и среди трудовых мигрантов, вынужденных зарабатывать деньги в России. И чем больше нас преследуют и сажают в тюрьмы, тем больше нас поддерживают люди.
Я уверен: революция в Таджикистане неизбежна. Как именно будет реализован революционный сценарий, пока сказать не могу. Скорее всего, все начнется с 50–60 локальных очагов активного протеста, которые затем перерастут в общенациональное восстание.
— А что, у революции нет никакой альтернативы?
— Альтернативой демократической революции в Таджикистане может быть только революция джихадистская, которую готовят сторонники «Исламского государства». Под знаменами ISIS в Сирии и Ираке сегодня воюют уже несколько тысяч таджиков. Многие из них хотят вернуться домой и готовы с оружием в руках свергнуть режим РАХМОНА. И я не знаю, кто РАХМОНА будет тогда защищать. Боюсь, таджикская армия и милиция не слишком в этом преуспеют.
Реальное сопротивление джихадистам из ISIS могут оказать только сторонники традиционного ислама — они возьмутся за оружие, чтобы защитить свои дома, а не РАХМОНА и его семью.
Я предвижу, что на таджикской земле очень скоро столкнутся две настоящих армии — сторонников тарикатов, то есть традиционного суфийского ислама, и джихадистов из ISIS. Какая победит — сказать сейчас не берусь. А когда полыхнет в Таджикистане, то не устоят и соседи — Киргизия, Узбекистан, Туркменистан…
— Центральная Азия считается зоной национальных интересов России. А Москва сегодня, как Вы сами же заметили, поддерживает Эмомали РАХМОНА…
— Если Россия будет придерживаться нынешнего курса на поддержку РАХМОНА, то ей придется нелегко в будущем. Поддержка РАХМОНА со стороны России окажется дополнительным мобилизующим фактором для ISIS — его лидеры смогут привлечь под свои знамена и тех, кто захочет наказать Москву за поддержку антинародного рахмоновского режима.
Думаю, Россия еще столкнется с ISIS в Таджикистане, и эта война может стать для Москвы аналогом той, что СССР вел в Афганистане. С тем же, кстати, результатом.
Президент РАХМОН сегодня прилагает все возможные усилия, чтобы уничтожить в стране конструктивную оппозицию. В итоге он обречен остаться один на один с вооруженными радикалами вроде ISIS. Если Россия будет продолжать помогать РАХМОНУ расправляться с нынешней оппозицией, то рано или поздно вместо РАХМОНА в Таджикистан придет новая страшная политическая сила, которая погубит и нас, и вас.
Перспектива потери Центральной Азии уже сегодня становится для России более чем реальной. И дело не только в ISIS. Китай, который также считает Центральную Азию зоной своих жизненных интересов, завтра может оказаться конкурентом номер один для Москвы.
— Так как же следует поступить Москве в нынешней ситуации?
— Первое — отказаться от ставки на РАХМОНА — его режим бесперспективен. Второе — использовать свое политическое влияние в Таджикистане для прекращения репрессий против оппозиции, оказать помощь в освобождении из тюрем политзаключенных. Третье — перейти к открытым политическим контактам с оппозиционными силами внутри Таджикистана.
Москве нужно говорить не только с РАХМОНОМ, но и с лидерами Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), Социал-демократической партии (СДПТ), памирскими группами, наконец, с «Группой 24». Целью этих контактов должно быть объединение оппозиционных сил и содействие в формировании нового коалиционного правительства национального доверия в республике.
Если эти пункты будут выполнены, РАХМОН и его режим падут в течение нескольких дней, если не часов. После этого Россия получит возможность сотрудничать с новым таджикским правительством, одной из главных задач которого станет, наряду с реформированием экономики, обеспечение защиты таджикской границы на афганском направлении и предотвращение вторжения в страну и в регион боевиков ISIS.
— А что будет в этом случае с нынешним Президентом Таджикистана?
— Эмомали РАХМОН просто убежит из страны, как только увидит, что Москва его больше не поддерживает.
— Не кажется ли Вам, что первой силой, которая воспользуется бегством РАХМОНА, как раз и станет «Исламское государство»?
— Разумеется, ISIS попытается воспользоваться сменой власти, чтобы перехватить инициативу и начать вооруженное вторжение в Таджикистан. Но джихадисты и так планируют это сделать, они сейчас очень тщательно готовятся к джихаду на таджикской земле. Потому-то и необходимо сегодня демократическим силам в республике при поддержке России перехватить инициативу у ISIS.
— По итогам парламентских выборов в Таджикистане 1 марта ни одна из оппозиционных партий не получила представительства в Национальном собрании. Даже мощная в электоральном отношении ПИВТ набрала всего 1,5% голосов.
— На самом деле парламентские выборы 1 марта — историческое событие. Их результаты показывают, что власти выходят на новую фазу борьбы с оппозицией. РАХМОН с помощью ручного Центризбиркома выдавливает оппозиционные партии из Национального собрания, что особенно отчетливо на примере ПИВТ. Если лидер ПИВТ Мухиддин КАБИРИ в ближайшее время не предпримет жестких шагов для противодействия властям, то потеряет многих сторонников — молодежные активисты ПИВТ просто уйдут к более радикальным и жестким политическим группам.
— Чем Вы объясняете такой решительный настрой таджикского президента?
— РАХМОН не хочет идти ни на какие компромиссы и, судя по всему, готовится к гражданской войне. После выборов в стране на какое-то время наступит затишье. Но потом все равно начнется процесс объединения протестных сил. Увы, сценарий гражданской войны в Таджикистане представляется мне теперь почти неизбежным.
