Грузинские власти придумали забавную политическую комбинацию, которая в случае несдержанности Кремля, может превратиться в оригинальную идеологическую ловушку для России. Речь идет о кампании по сносу памятников СТАЛИНУ в грузинских городах. Напомним, сначала в ночь на 25 июня с.г. был демонтирован монумент СТАЛИНУ в центре Гори. Затем спустя сутки, в ночь на 27 июня, грузинские власти снесли памятник Иосифу СТАЛИНУ в центре города Ткибули в регионе Имерети. В первом случае власти сообщили, что намерены установить монумент вождю всех народов на территории дома-музея СТАЛИНА. Во втором случае снос сталинского памятника объяснили запланированной еще в 2009 году реконструкцией прилегающей к нему территории города Ткибули.
Не берусь предположить, на какую реакцию собственного общественного мнения рассчитывали грузинские власти, затеяв манипуляции с памятниками СТАЛИНУ. Однако, почти не сомневаюсь, что в данном случае целью июньской архитектурно-политической атаки в Гори и Ткибули было российское общественное мнение и, самое главное, условные рефлексы российских политиков. В пользу такого предположения говорят три обстоятельства.
Первое обстоятельство — СТАЛИН стал фактическим победителем национального идеологического проекта «Имя России», проведенного в 2008 году (несмотря на то, что официальная победа тогда досталась князю Александру НЕВСКОМУ). Социологические опросы сегодня фиксируют устойчивый рост симпатий к сталинскому мифу и к фигуре СТАЛИНА среди граждан РФ, что дает повод считать небезосновательным — в какой-то степени — утверждение Александра ПРОХАНОВА о «народе-сталинисте».
Второе обстоятельство — атаки на сталинские монументы в Грузии были осуществлены на третий и пятый день после черной даты в российском историческом календаре — 22 июня. Жесткой формальной привязки к этой дате в акциях сноса сталинских монументов, конечно, нет, но магическое, символическое сознание, характерное для лиц, исповедующих сталинский (и любой другой вождистский) культ, непременно свяжет между собой эти хронологические «знаки агрессии».
Наконец, третье обстоятельство — российские власти крайне болезненно реагируют на инциденты со сносами памятников, символизирующих события и героев Великой Отечественной войны. Более того, у кремлевских политтехнологов сформировался уже устойчивый условный рефлекс реагирования на такого рода инциденты — российские политики немедленно предпринимают попытки установки на территории РФ дубликатов снесенных монументов. Интриги с демонтированным Бронзовым солдатом из Таллинна и мемориалом из Кутаиси тому вполне убедительное подтверждение. И, вполне вероятно, грузинские власти, инициировав снос сталинских памятников, и на этот раз рассчитывали, во-первых, на негодование российского общественного мнения, только, что пережившего сезонные воспоминания о 22 июне, и, во-вторых, на привычку кремлевских лидеров давать вторую политическую жизнь разрушенным в Эстонии и Грузии монументам.
Если бы «подсказка» из Тбилиси сработала, то российские политики должны были по привычке осудить «варварские действия безответственных грузинских лидеров» и объявить о «сохранении исторической памяти» на территории РФ. Другими словами, политические рефлексы, выработанные у российских представителей за время многолетней российско-грузинской холодной войны, почти неминуемо подталкивали Москву в политическую ловушку, из которой прямой путь к обвинениям в «поклонении тирану» и возрождении сталинизма. Да еще в момент проведения ключевых встреч президента Дмитрия МЕДВЕДЕВА в Канаде в форматах G8 и G20.
Кремлю хватило мудрости на этот раз избежать участия в идеологической провокации. Однако сама попытка использования кремлевских комплексов и рефлексов в политической многоходовке внешних (в нашем случае — грузинских) операторов, выглядит примечательным. Вполне вероятно, что новые технологии провоцирования непопулярных в международном общественном мнении российских реакций только входят в арсенал заинтересованных внешнеполитических игроков.
Андрей СЕРЕНКО.