Утром 19 июля 2012 в Казани была взорвана машина муфтия Татарстана, главы Духовного управления мусульман республики Илдуса ФАИЗОВА и убит его заместитель Валиулла ЯКУПОВ. Эти теракты показали — в Поволжье пришла война. Та диверсионно-партизанская война, что уже много лет идет на Кавказе, открыла свой филиал в лесах и городах Татарстана. Ответственность за теракты взяла на себя организация «Моджахеды Татарстана». Президенту Института Восточного партнерства Аврааму ШМУЛЕВИЧУ удалось взять уникальное интервью у одного из деятелей исламистского подполья. Его собеседник Саляф — кавказец, живущий в центральной России, функционер Имарата Кавказ.
— Саляф, что Вы думаете про ситуацию в Татарстане?
— Чем сильнее будет давление на мусульман, тем сильнее и быстрее будет происходить радикализация и эскалация конфликта
— Высказывалось мнение, что после ухода американцев из Ирака и Афганистана руководство всемирного джихада обратит дополнительное внимание на Россию. Эти события — следствия Афганистана?
— Думаю, что не совсем. Случился ожидаемый перехлест татарского традиционализма с молодым салафизмом. А Афганистан еще скажет свое слово.
— То есть джамаатчики оттуда еще не прибыли в Татарстан в массовом количестве?
— В Татарстане есть на местах серьезные люди, а если понадобится помощь, думаю, аль-Каида быстро ее окажет. Пример оперативности — недавние события в Мьянме (Бирма).
— А что происходит там, где джихад идет уже давно — на Северном Кавказе? Есть ли приток муджахедов на Северный Кавказ?
— Пока нет необходимости в призыве на территорию Имарата дополнительных сил извне. Разве что понадобятся опытные инструктора прошедшие школу Афгана, молодые бойцы просто не успевают проходить даже начальный курс огневой подготовки. И количество желающих принимать участие в джихаде неимоверно велико и увеличивается день ото дня.
— Но крупных операций пока нет.
— Скоро будут.
— В Дагестане — может быть. Но в Чечне подполье в последнее время проводит подрывы смертников и одиночные теракты, но крупные операции — нет. Похоже, Кремль с Рамзаном (КАДЫРОВЫМ — прим. PolitRUS) сумели переломить ситуацию…
— Пока экономика позволяет, а там поглядим. Хотя все командование Имарата находится в Чечне.
— Я не удивлюсь, если Докка (УМАРОВ — прим. PolitRUS) за границей…
— На границе Чечни и Ингушетии — самые комфортные и густые леса в регионе. У Докку есть несколько резиденций в труднодоступных районах и в больших лесных массивах. Амир не может покидать Имарат, если только не ранен.
— А в ситуации, когда есть угроза ареста?
— Угроза ареста есть всегда, для этого есть пояс, помните с МАСХАДОВЫМ как было? И есть правило, что Амиры не сдаются. <…>
— Считаете ли Вы, что реально начало в Поволжье такой же, как на Северном Кавказе, диверсионно-партизанской войны? И есть ли у властей пока возможность это предотвратить? В Поволжье нет кавказских лесов и гор, смогут ли партизанские группы долго продержатся?
— Территории и ландшафт позволяют. Зимой на квартирах, а летом в лесу. Власти пока не умеют и не успевают перестраивать свою работу. Несколько громких акций, и все начнет набирать обороты. В одном из недавних видео, Докку говорил, что муджахиды подготовили России и Владимиру ПУТИНУ сюрпризы. Возможно, речь шла о новом вилаяте и открытии нескольких новых фронтов. Много нефтепроводов и газопроводов федерального значения проходят по этим территориям, сил не хватит охранять.
— Возможно ли появление именно городской исламской герильи?
— Думаю, да, так как город-столица является в любом вилаяте центральным сектором на языке войны.
— На Кавказе власти сами создали механизм воспроизведения муджахедов, сами толкают молодежь в лес. В Татарстане ситуация вроде более благополучна? Хватит ли людских ресурсов?
— Если усилятся репрессии, можно думаю даже ждать акций истишхада (смертники). Ресурс — эта молодежь, которая для себя уже давно сделала выводы.
— Как раз вопрос в том, сколько такой молодежи. На Северном Кавказе ситуация хуже, молодежи некуда податься, перспектив нет, в Татарстане, вроде, не так плохо…
— Зато в Татарстане идейные. Часть отчаянных начинает борьбу, последователи у них обязательно будут.
— Вопрос, сколько их будет, и сможет ли приток молодежи перекрыть потери?
— Татар намного больше, чем кавказцев. Думаю, 15-20 тысяч человек для этого этноса не проблема, это еще к тому же на воспроизводимой основе.
— А что происходит у башкир, что там происходит в смысле джихада?
— Пока никаких движений. Башкиры наблюдают за Татарстаном, но напряжения там намного меньше. Пока, по крайней мере, так.
— А пассивные сторонники есть? Чем Вы объясняете такую разницу между татарами и башкирами?
— Там так же сильны позиции Хизб-ут-Тахрир и саляфов , традиционный ислам в упадке.
— Но на джихад башкиры не идут?
— Количество верующих разное. Пока их не начнут менты напрягать, они не хотят шевелиться.
— А что Вы скажете про принимающих ислам этнических русских?
— Эти люди более жертвенны и более искренни порой, чем традиционные носители веры.
— Сколько их? Насколько это значительное явление?
— В основном на Урале. В мегаполисах их тоже хватает. Это раздражает РПЦ и власть.
— Какой примерно процент из принимающих ислам этнических русских воспринимает идеи джихада, а какой остается в «традиционном исламе»?
— Скажем, 3 из 10. Это в первый год-два.
— Известно, многие татары — сторонники джихада — объединены в отдельную группировку «Джамаат Булгар». Какая примерно их численность? В основном они сейчас в Сирии и Йемене. Я слышал, что часть из них начинает перебазироваться в РФ. Это так?
— По законам Ислама они обязаны прийти на помощь когда к ним обращаются. Думаю, опытные могут потянуть молодых в Сирию как на подготовку, так и пользы больше будет.
— Потянуть в Сирию молодых — Вы имеете в виду молодых мусульман из Татарстана?
— Да, опыта набраться, своего рода учебный конвейер.
Источник: АПН (в сокращении).
Фото: www.kazan.aif.ru.
